Я вас не слышу. Елена Ронина

да. В творчестве непросто.

      – Навалилось, Кира, жалко её так. Приходит, руки-ноги трясутся. Может, не её это совсем? Ведь я ни помочь ничем не смогу, ни подсказать. Может, зря ввязались? – всхлипывала Мария.

      – Её! – Кира говорила уверенно. – Надя очень способная девочка.

      Иногда Мария спохватывалась, сколько можно говорить про Надю и про свои проблемы. Ведь Кира просила её не забывать, рассказав об Асе.

      – Расскажи лучше про себя. Как ты, как Ася?

      Про Асю Кира говорила с большой неохотой:

      – Маш, это разговор отдельный, трудный и долгий. Я и тогда понимала, что выбираю себе другую жизнь. Нет, я ни о чём не жалею и очень счастлива. Но, безусловно, это наша с Аськой общая работа. Две сильные личности сошлись вместе. Очень многое раздражало друг в друге. Перевоспитывать обеих поздно. Не замечать – невозможно. Поэтому потихоньку. Мелкими шажками. Помнишь, как я с Надей в самом начале занималась? Сначала просто про музыку говорили, сказки рассказывали, потом мячиками в бадминтон играли, вот примерно так же.

      Значит, вот так. Не просто всё у нашей Киры, а Мария забивает голову Кире тем, что её дочь недооценили. Марии в душе было стыдно, но она никак не могла сосредоточиться на проблемах Киры, думала только про себя, про свою Надю. Она верила только Кире, а Кира так умела вселить уверенность! Почему это у Нади не получится? Ну, кто-то же всегда идет первым, прокладывает путь! А почему, собственно, не её Надя?

      10

      В какой-то момент Надя собралась. Что послужило причиной? Конечно же, она советовалась с мамой, дома они разбирали каждый урок и конкретно то, к чему относились претензии педагога. Мария терпеливо выслушивала дочь, но старалась быть объективной:

      – Надя, давай так. Ты терпишь полгода и не просто терпишь, а выполняешь все условия Софьи Михайловны. А может, она права, может, она готовит тебя к какому-то новому уровню? Давай, а? – Мария почти просительно заглядывала дочери в глаза.

      И Надя согласилась. Перестала жаловаться, ожесточённо продолжала работать дальше. Мария удивлялась железному характеру дочери. Надя сумела перестроиться и на каком-то этапе согласилась с новым педагогом. В итоге новая учительница в неё поверила.

      – А ты у нас боец. И, безусловно, очень одарённая, – Софья Михайловна по обыкновению вздохнула, но при этом отвела взгляд от носков туфель, перестала что-то искать под роялем и посмотрела прямо на Надю. Её узкие, с сеткой морщин вокруг губы вдруг раздвинулись в подобии улыбки.

      – Ну что, работаем дальше? – Учительница встала со своего стула, подошла к Наде и приобняла её за плечи. – Давай-давай! Хлеб пианиста – он тяжёлый!

* * *

      На удивление, девушка увлеклась композицией. С удовольствием аккомпанировала оркестру народных инструментов. Предложили ей одной, потому что ноты были сложными. В учебной части знали: Надя разберётся.

      – Мам, представляешь, это же ноты для баяна. А они их даже не потрудились для фортепьяно переложить. Вот дают. На баяне же кнопки