Альпийские каникулы. Марина Серова

нужду кобеля способен убить любую романтику.

      Пропустили меня без проблем – знаю пароль, а какой – не скажу.

      Я остановилась перед двести тридцать шестым номером и перевела дыхание – надо же, даже запыхалась.

      Зигрид открыла почти сразу, как я постучала, – она ждала меня.

      Мы встретились, как старые подруги. Ну, еще бы, ведь было что вспомнить. Зигрид оказалась одета в тот же самый деловой костюмчик, что и тогда в «Альпенхофе», она немного похудела, ей это шло, а на лице – опять никакой косметики. Надо будет взять над нею шефство и научить кое-чему, здесь-то, в Тарасове, я думаю, мешать мне никто не будет. А кстати!..

      – Где Георг? Он уже сделал нужную для женитьбы карьеру?

      У Зигрид задрожали губы, она отвернулась и отошла к окну.

      – Георг умер, Таня.

      Я так и села в кресло. Е-мое, Таня, вот ведь как людям не везет.

      – Как это случилось, Зигрид?

      Она взяла себя в руки, закурила, отошла от окна и села на диван.

      – Он много работал, Таня. Откладывал деньги нам на свадьбу. На маленький домик в Аллахе. Это пригород Мюнхена. – Зигрид затянулась, рука, держащая сигарету, задрожала.

      Я положила ей руку на плечо.

      – Он брал работу домой. А потом, наверно, перепутал. Ты не знаешь, но концерн «Дорнье» делает всякие заказы для НАТО. Он принес домой такой металл, порошок, таллий называется, и вместо сахара положил себе в кофе.

      Я пересела к ней на диван, мы обнялись и заплакали обе. Иногда у меня так получается. Однако мысли тут же заработали в обычном режиме: инженер фирмы «Дорнье» пил кофе с таллием, и говорят, он это делал случайно! Хотя кто ж его знает? Пошел же он на рыбалку на этот Аммер, а там, похоже, кроме рыжих мужиков, ничего и не водится.

      Кстати, о рыжих мужиках! Забыв, что я сочувствую горю, – профессия, будь она неладна, – я спросила:

      – А Георг всегда пил кофе с сахаром?

      Зигрид отрицательно покачала головой:

      – Я никогда не видела. Он говорил, что это очень вредно и дорого.

      Зигрид вздрогнула, чуть отстранилась и посмотрела на меня испуганно:

      – Таня! Ты думаешь…

      – Пока не знаю, Зигрид.

      – Таня! – Зигрид чуть не кричала. – Неужели он меня обманывал?!

      Я поджала губы и потянулась за сигаретой. Чувствовала я себя не очень уютно. Нужно было рассказать баварским ментам про рыжего землячка – задержали бы меня на недельку, ну и черт с ним. Зато Георг был бы жив.

      Зигрид еще попереживала, потом вежливо поинтересовалась моими делами. Забыв, что не говорила ей о своей деятельности, я начала рассказывать ей о подмене акварелей Волошина, которые должны были привезти для Жорика Цеперухо. О том, как Жорик в оплату за работу хотел мне всучить путевку в Швейцарские Альпы – мало того, что не сезон, так еще при слове «Альпы» я начинаю чувствовать, как у меня болит давно затянувшаяся шишка на затылке.

      – Вот такие у нас бизнесмены, Зигрид. Жорик еще не так противен – когда-то работал гинекологом, и у него до сих пор в глазах осталось что-то проникновенное. Умеет.

      Зигрид смотрела на меня, удивленно приоткрыв