Крупным планом. Дуглас Кеннеди

он мне нравится. Он меня беспокоит, и не только из-за того, что все время плачет и, похоже, не радуется своему появлению на белый свет. Боюсь, что это еще и потому, что он является еще одним тюремщиком, в придачу к дому. Один мой друг выразился очень четко: когда рождается ваш первый ребенок, вы верите, что у вас есть пространство для маневра, что вы не погрузились слишком глубоко в жизнь, полную закладных. Но когда на свет появляется второй ребенок, вы уже вполне состоявшийся семейный человек. И у вас куча обязанностей. И вы знаете, что никогда больше не будете вольным существом, свободно парящим в безбрежном мире.

      Разумеется, у меня есть и другое объяснение бесконечному реву Джоша: он всего лишь реагирует на вражду между родителями. Детки такие вещи чувствуют. Даже в пять месяцев они обладают невероятно чуткими антеннами. Адам тоже хорошо понимает, что его родители не ладят. Каждый раз, когда мы с Бет ругаемся – или долго изводим друг друга молчанием, – я ощущаю его страх, вижу, как его большие серые глаза умоляют нас снова полюбить друг друга. Я не могу выносить терзания этого маленького существа, его молчаливую мольбу о мире в семье, потому что это возвращает меня на тридцать четыре года назад, когда мне было столько же лет, сколько Адаму, и я так же беспомощно наблюдал, как мои родители рвут друг друга на части.

      Как только Джош видит, что я достал нагретую бутылочку из микроволновки, он начинает хлопать руками, пока я не дам ее ему. Затем я пододвигаю кухонный стул и сажусь, прижимая его к себе, пока он с жадностью ест. У меня впереди по крайней мере пять минут тишины – столько ему требуется времени на бутылку, – и свободной рукой я нажимаю на кнопку дистанционного пульта, включая маленький телевизор, стоящий вверху на полке. Никогда бы не поверил, что вынужден буду жить в доме, где в кухне телевизор, но Бет уверила меня, что он очень пригодится для просмотра кулинарных программ, так что я не стал спорить (хотя мне и хотелось напомнить ей, что корпорации «Сони» в пору Войны за независимость еще не было на свете). Как и остальные три телевизора в доме, этот подключен к кабельному телевидению, так что я сразу же перевел его на новости, точнее, на Си-эн-эн.

      Экран ожил, и я сразу же увидел кое-что, заставившее меня поморщиться. Вернее, не кое-что, а кое-кого. Ее звали Кейт Бример, сейчас она была военным корреспондентом Си-эн-эн. Одетая в дизайнерскую камуфляжную форму и бронежилет, она вела репортаж из разрушенного госпиталя в Сараево. За ее спиной бригада хирургов ампутировала ногу солдату. У них было так плохо с медикаментами, что они оперировали без анестезии. На фоне печального, но бесстрастного голоса комментатора (традиционная фишка Кейт) были явственно слышны вопли несчастного. Я заметил, что ее пышные каштановые волосы слишком хорошо уложены для зоны боевых действий. Хотя она всегда заботилась о своих волосах. Когда мы жили вместе во время учебы в колледже, она их постоянно расчесывала. И всегда появлялась на занятиях одетая по последней моде и вооруженная умными, но довольно легковесными