На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь. Александр Калмыков

было выявлено во второй роте, но их тоже решили пока не брать.

      Мне очень хотелось отдохнуть и поесть, поэтому неожиданная задержка меня немного расстроила. Тем более что послание было отправлено не Берией, а «всего-навсего» его замом Меркуловым, а значит, было не очень важным.

      Подавив раздражение – все-таки это война, а не турпоход, я забрался в палатку и вскрыл конверт. К моему радостному удивлению, там был список зарубежных физиков-атомщиков. Ну вот, я ломал голову, пытаясь вспомнить какие-нибудь фамилии участников «Манхэттена», а запросить список всех известных ученых не догадался. Хорошо, что в НКВД нашлась светлая голова, которая это сделала.

      Я вчитывался в имена и подчеркивал карандашом те, которые казались мне знакомыми: Лео Сциллард, Нильс Бор, Эдвард Теллер, Джон фон Нейман. Скорее всего, эти люди теперь проживут недолго. Простите, товарищи ученые, но я не хочу, чтобы ваши атомные бомбы сбросили на наши города. А вот Фредерик Жолио Кюри сейчас находится в оккупированном Париже и делает гранаты для французского Сопротивления. Он вроде бы даже коммунист, и его нужно попробовать вывезти в Советский Союз.

      Положив исправленный список обратно в пакет, я позвал «ординарца» и спросил, как можно запечатать конверт. Сержант подбежал через минуту, держа немецкий штык, разогретый в пламени костра, которым тут же нагрел сургуч до мягкого состояния. Мне осталось только приложить свою персональную печать и посильнее надавить. То ли дело в XXI веке: пикнул таблеткой с цифровой подписью, и всё.

      Авдеев проникнулся важностью момента и, получше спрятав сокровище, помчался к Танину, чтобы потребовать у него машину. Ему не терпелось доставить такую ценность по назначению. Мне не было слышно, о чем они говорят, но особист позвал несколько бойцов и усадил их в кузов грузовика, вдобавок к своим подчиненным, которые там уже сидели.

      Разрешив всем, кроме часовых, отдыхать, я направился к комбату, узнать итоги ночного обстрела, которые разведчики уже должны были подсчитать. Предварительные результаты не могли не радовать. Только убитых гитлеровцев уже насчитали свыше восьмисот, и три сотни было взято в плен. Скорее всего, не меньше двух тысяч раненых должно быть среди фашистов, успевших удрать. А самым главным было то, что немцам пришлось бросить почти всю технику. Дорога до Андреаполя была забита грузовиками, пушками и повозками с разным снаряжением. Многие фашисты бросили даже личное оружие, когда переправлялись через речку, и теперь на берегу Лососны валялись сотни винтовок и десятки пулеметов.

      Пока бойцы нехотя ковырялись в консервах, подъехала полевая кухня, привезшая горячую еду, и завтрак плавно перетек в обед. После первой кружки разведенного спирта пить мне больше не хотелось, но когда мимо провели колонну из полсотни пленных немцев, мы все дружно выпили за Победу.

      Когда рота наконец поела, все стали укладываться спать, а я уединился в палатке и достал блокнот, чтобы записать все, что еще удастся вспомнить по военной технике. Но мне не удалось написать ни одного