Лето. Алла Горбунова

замысел.

      Это не просто участок. Это Эдем. Эдем смертен. В нём осыпаются листья, вянут цветы, умирают звери и люди. На даче поэзия лежит вокруг – её нужно только подбирать. Валяется себе – в диком виде и отборная. Рядом с ржавыми гвоздями и битыми кирпичами теперь её место.

      Перед самым сном, когда я лежала в десяти одеялах и вдыхала запах сельского дома, старых отсыревших матрасов, подушек и топящейся печки, я захотела иного бытия, иного присутствия. Иногда я уже думала об этом: каково это – другое «быть», когда само «быть» будет значить другое? Я знаю какую-то пульсирующую точку «быть», которая кажется неизменной. Как именно и кем именно быть – может изменяться, но эта пульсирующая точка «быть», если и она может меняться? Если «быть» – это однажды будет по-другому? В самом своём существе – «быть» по-другому? Наверное, это значит уже не быть человеком. Для этого нужны новое небо и новая земля. Может быть, это «быть» Абсолюта или душ умерших, живущих в слиянии с Абсолютом. Мы можем себе представить разные способы бытия, очень друг на друга непохожие, но это не способ бытия, это само бытие, и оно другое. Его не представить. Для него нужно другое тело и другая психика. Я тку себе это тело из тонкой материи, тку себе душу, как нательную рубаху, – ту душу, которая сможет быть по-другому, в ином присутствии.

      Как однажды мы узнали, что дважды два четыре – это только частный случай, или что физика Ньютона – только частный случай, так же и наше «быть» может оказаться частным случаем, а есть другое, расширенное «быть». Мы не можем себе это представить. Это тупик для мышления, удар палкой по голове. Мы и наше «быть» так до сих пор и не смогли толком понять. Лучше всех удалось Хайдеггеру, он описывал наше «быть» со всеми этими структурами Dasein, экстазисами времени, заботой, ужасом и всем таким. Он успел описать темпоральность Dasein, но это для него был подготовительный этап, чтобы перейти к собственному времени бытия. Вот этого он не смог сделать. А я тут с каким-то другим «быть», к которому и подойти пока нет никакой возможности. Другое «быть» – это из тех идей, которые приходят в голову, когда лежишь на поле и смотришь на звёзды. Вначале ты думаешь, есть ли инопланетяне, негуманоидные формы жизни, населён ли космос, а от этого недалеко уже и до вопроса: а есть ли другое «быть», в принципе не такое, как у нас? Вдруг наше «быть» – это только частный случай? Вдруг «быть» – это может быть по-другому на ядерном уровне?

      Я всегда обращаюсь со всем, что для меня важно, на ядерном уровне. У вещей есть ядра, мантия, кора – вещи повторяют строение Земли. В поэзии тоже есть ядра, мантия, кора. Есть «ядерные» поэтические переживания, своего рода поэтические ядра, которые можно выявить у разных поэтов. Как то, например, переживание прихода осени или переживание неостановимого хода времени. Поэтические ядра объединяют (и разъединяют) поэтов гораздо больше, чем приёмы. Их совпадение-несовпадение также определяет отношение читателя к поэзии («я понимаю, зачем это» / «я не понимаю,