Два в одном. Барон поневоле. Владимир Сухинин

промолвил: – Не хотелось бы, чтобы Сорван случайно погиб или скрылся в неизвестном направлении. Еще подумают чего… – Он почесал щеку.

      Посланник намек понял. Но сделал вид, что не догадался, о чем идет речь. Наступило тягостное молчание. Посланник обдумывал положение, полковник смотрел на риньера. Первым нарушил молчание полковник:

      – Наместник на словах что-либо передавал?

      – Да, – кратко ответил Остман. – Но для вас это, я вижу, уже не важно.

      – А все же?

      – Он сказал, что жизнь продолжится и после расследования. – Остман поднялся. – Если у вас больше нет вопросов и пожеланий, я откланяюсь, – вежливо, но отстраненно произнес он.

      – Не смею вас задерживать, господин тайный поверенный.

      Полковник поднялся, пожал вялую руку Остмана и, не провожая того до двери, смотрел ему в спину, пока за ним не закрылась дверь.

      После ухода Остмана отворилась другая дверь. Из личных покоев конта и вышли Уильям и его молодая жена. Полковник повернул к вошедшим голову и предложил:

      – Может, пойдем пообедаем, господа? За бокалом вина и хорошо прожаренным куском мяса лучше думается.

      На обеде их было трое. Нотариус убыл по своим делам в Бамергем.

      – Что предложил посланник? – спросил Уильям, когда им подали суп из куриных шеек.

      – Как мы и догадывались, передать расследование кангану, а самим убыть к местам службы. Мне в столицу, тебе, Уильям, в Бамергем прокурором… После чего через полгода нас убрали бы. Кого-то казнили бы, кто-то умер бы от несчастного случая. Полковник с хрустом разгрыз разваренную шейку курицы и спросил: – Вот ты, Уильям, как хочешь умереть? От несчастного случая или быть казненным?

      – Я хочу жить долго и счастливо.

      – Все так хотят, но не у всех так получается. Мы, ребятки, повязаны одной веревочкой, и пути назад для нас нет. Мы или раскроем заговор и взлетим на вершину карьеры, или сгорим в пламени ненависти врагов. А их мы нажили достаточно. – Полковник выплюнул кости и вытер полотенцем губы, налил себе вина. Выпил одним глотком. Довольно крякнул. – Хорошее вино у вашего деда, риньера. Что скажете?

      – Риньер Остман приезжал с разведкой, прощупать ваше настроение, господин полковник. Уильяма он всерьез не воспринимает, и это хорошо. Главный торг впереди. Сначала вас попробуют купить, потом запугать, потом попробуют убить. Для кангана главное действующее лицо расследования – вы. Отвлекайте их внимание дальше, – ответила Энея. – Вы сообщили посланнику про Сорвана ла Бриза?

      – Конечно, как и договаривались. – Он закхекал, смеясь. – Пусть думают, что мы дурни. – Он перестал смеяться. – Но все же кто мне скажет, где главное звено заговора? Пока мы схватили лишь мальков, а они не могут показать, кто среди них главный заговорщик. Такое ощущение, что Оробат и есть главный. Но он знал лишь Алчибальда и его зятя. Пять контов сидят в темнице и не знают, кто стоит во главе организации. Это не кажется вам странным?

      Уильям отложил ложку. Посидел в задумчивости и начал говорить:

      – Оробат