Казни Дьявольского Акра. Ренсом Риггз

отступили к краям сцены, подальше от ужасной головы, висевшей прямо над ними, но бежать не пытались. Охранники застыли в ужасе.

      Смех оборвался. Каул усмехнулся еще раз и произнес уже чуть тише:

      – Ну что? Привлек я ваше внимание?

      И тут прогремел выстрел: один из охранников опомнился и выпалил в Каула из пистолета, но пуля пролетела сквозь призрачное лицо и отскочила от стены.

      – Дурачок, меня тут нет, – сказал Каул. – Но скоро буду. Я уже иду! Я неотвратим! Я неизбежен! – Голос его снова набрал силу. – Я овладел могуществом древних душ, и я сокрушу любого, кто встанет на моем пути!

      Я уже стал прощаться с барабанными перепонками, как оглушительный рев внезапно сменился издевательским детским хныканьем:

      – Ой-ой-ой, помогите! За нами пришел нехороший дядя! Папочка, папочка, что же нам делать?!

      Лицо Каула слегка повернулось, а голос зазвучал как дурацкая пародия на американского папашу середины прошлого века:

      – Нет ничего проще, Джонни! Мы должны избрать праведный путь!

      – А что это за путь, папочка? – снова раздался писклявый голосок слабоумного ребенка.

      – Каул теперь наш бог, – пробасил в ответ «папа», – и это очень, очень хорошо, что он милосердный. Ты ведь грешник, малыш Джонни, да и я не без греха. Столько лет мы поклонялись не ему, а этим шарлатанкам-полуптицам! Да, мы плохо себя вели. Отрицали нашу истинную природу, нашу истинную силу, наше предназначение. Не признавали, что нам суждено восседать во главе человечьего стола, а не прятаться под ним в страхе.

      – Человечьего чего, папочка?

      Между тем мисс Сапсан изо всех сил пыталась перекричать этот безумный спектакль, который Каул разыгрывал сам с собой:

      – Он не причинит нам вреда! Он ничего не может! Это всего лишь проекция! Успокойтесь!

      – Человечьего стола! Ведь мы, странные, далеко опередили в развитии обычных людей. И что же? Мы прячемся в петлях, вместо того чтобы править бал! Две тысячи лет мы дрожим в ужасе, что нас раскроют! Стыд и позор!

      – Точно, папочка! Вот отчего Каул ТАК РАЗОЗЛИЛСЯ!

      – Не бойся, Джонни. Все, что тебе нужно сделать, – это попросить прощения и принести ему клятву вечной верности. И он тебя пощадит.

      – Ой, правда?

      – Ну, и еще кое-что. Сущая мелочь.

      Лицо Каула замерцало и вдруг начало таять. Кожа стекла с костей и собралась в воздухе сияющей лужицей, а потом, взвихрившись, собралось в другое лицо – мое!

      Я похолодел в полной уверенности, что у меня начались галлюцинации. Писклявый детский голосок исчез, сменившись глубоким, раскатистым рыком, который мог бы принадлежать разве что демону из преисподней:

      – УБЕЙ МАЛЬЧИШКУ!

      Эмма ахнула. Нур вцепилась в мою руку. А проекция опять начала меняться: кожа пошла пузырями, затем разгладилась – и в воздухе повисло новое лицо. Лицо Нур.

      – УБЕЙ ДЕВЧОНКУ!

      Теперь уже я вцепился в руку Нур. Она сидела молча, угрюмо глядя перед собой. Светящийся