Снайпер. Стивен Хантер

Кстати, сейчас именно такое время.

      – Я не люблю, когда мне лгут. Лучше скажите мне всю правду, иначе я просто встану и уйду.

      – Вы будете сидеть здесь, пока я не закончу говорить, – сказал полковник, остановив на нем свой тяжелый, невозмутимый взгляд, лишний раз подтверждающий его высокое положение.

      Боб почувствовал, что полковнику присуще то качество настоящего командира, которое он встречал у самых лучших офицеров во Вьетнаме, оказывавшихся всегда, как правило, на самых тяжелых участках боя. За редким исключением такое качество нельзя было назвать вдохновением, чувством, идущим из глубины души. Скорее всего, речь шла об огромной концентрации воли и неумолимом стремлении либо победить, либо умереть. Это был настоящий талант, и без такого таланта армии обычно проигрывают свои битвы. Но Боб видел и отрицательную сторону этого качества: грубость, которая не могла воспринять ничье другое мнение, кроме своего, и желание швыряться чужими жизнями – следствие того, что такие люди, как правило, не дорожили собой, считая, что выполнение боевой задачи намного дороже и важнее, чем их жизнь. У этого человека на лице было написано: «Долг, долг и еще раз долг». И именно это делало его особенно опасным.

      – Мы следим за одним человеком, – начал полковник. – Он очень специфическая личность. Очень хитрый и скрытный. Мы думаем, что настало время сделать по нему выстрел. Человек, за которым мы следим, – советский снайпер, сделавший в свое время немало прекрасных выстрелов; среди них, кстати, были и те два выстрела, которые раздробили вам бедро и пробили позвоночник Донни Фенну.

      «Поразительно, – думал доктор Добблер, наблюдая за Свэггером. – Его способность контролировать свои эмоции просто восхищает. Никаких признаков волнения, ни тени сомнения, как будто его это не касается. Он просто сидит и внимательно слушает, немигающим взглядом глядя на полковника. Не заметно никаких признаков возбуждения или волнения, которые, как правило, всегда проявляются в моменты конфронтации. Дыхание не участилось, румянца на лице нет, губы не пересохли, не заметно напряжения мышц. Никакого возбуждения! Неудивительно, что он был таким неординарным солдатом в бою».

      Добблер задумался над тем, как редко подобный природный дар встречается среди людей. Был ли он так редок, как, скажем, способность метко стрелять из винтовки, которой обладают около сотни ежегодно рождающихся детей, или как талант не промахнуться на расстоянии 350 ярдов и более, которым обладает максимум один ребенок в поколении? Добблер понимал, что столкнулся с чем-то действительно необычным, и это приводило его в легкое возбуждение, но одновременно и немного пугало.

      Боб наклонился вперед:

      – Не надо попусту беспокоить имя Донни Фенна. В мире осталось только два любящих его человека. Прошу вас, давайте не будем тревожить память о нем.

      – Знаете что, Свэггер? Пожалуй, вы правы. Не будем говорить о Донни Фенне. Так же, как и о вашем бедре. Оно меня не волнует, а вот этот русский – да! Потому что он вернулся. Он снова вышел на охоту.

      Ник