Правление волков. Ли Бардуго

покраснев. – Так что она хочет, чтобы ты сделала?

      Распоряжения хранительницы были просты и понятны, но Нина даже представления не имела, как подступиться к их выполнению.

      – Выяснить, где хранятся письма от Татьяны Ланцовой.

      – Эта часть не так уж и плоха.

      – И подобраться поближе к фальшивому Ланцову, – продолжила Нина. – Выяснить, кто он на самом деле, и, если получится, дискредитировать его.

      Ханна прикусила губу. Они устроились на ее кровати с горячим чаем и тарелкой печенья.

      – А не могли бы мы просто… ну, не могла бы ты просто устранить его?

      Нина рассмеялась.

      – Полегче. Это я здесь безжалостная убийца, а ты – голос разума, не забыла?

      – Полагаю, мои слова в высшей степени разумны. Король Равки на самом деле бастард?

      – Я не знаю, – медленно, словно раздумывая, призналась Нина. – Но, если фьерданцы это докажут, я сомневаюсь, что ему удастся удержать трон. В тяжелые времена люди, как правило, сильнее тяготеют к традициям и суевериям. – Гришей королевская кровь волновала меньше, но даже Нину с детства растили с мыслью о том, что Ланцовы избраны свыше, чтобы управлять Равкой.

      – А Вадик Демидов? – спросила Ханна. – Самозванец?

      – Его смерть не вернет Николаю статус законнорожденного. А вот если мальчишку выставить лжецом, это заставит сомневаться во всей ситуации, да и во всех словах фьерданского правительства. Вот только… как, предположительно, мы должны это сделать?

      Брум весьма тесно общался с королевской семьей Фьерды и, вероятно, с Демидовым, но Нина и Ханна видели их лишь издали. Брумы время от времени ужинали с высшими армейскими чинами и военными министрами, и Ильва иногда отправлялась играть в карты с аристократками из дворца. Но всему этому было весьма далеко до встреч с нужными людьми, у которых можно было выудить сведения о фальшивом Ланцове.

      Ханна встала и медленно прошлась по комнате. Нине нравилось, какой Ханна становилась, когда они оставались наедине. Рядом с родителями в ней чувствовалось напряжение, неуверенность, словно она по нескольку раз обдумывала каждое слово, каждый жест. Но стоило им остаться вдвоем за закрытой дверью, и Ханна становилась той самой девушкой, которую Нина когда-то встретила в лесах, с легкой, уверенной походкой и прямыми, словно сбросившими с себя груз плечами. Теперь ровные белые зубки Ханны терзали нижнюю губу, и Нина поймала себя на том, что рассматривает ее, как произведение искусства.

      Ханна, похоже, пришла к какому-то решению. Она стремительно направилась к двери и открыла ее.

      – Что ты задумала? – спросила Нина.

      – У меня есть идея.

      – Это я поняла, но…

      – Мама? – крикнула Ханна вглубь коридора.

      Ильва появилась мгновением позже. Она уже расплела косы, и ее волосы спускались на спину густой рыжевато-каштановой волной, но было видно, что она еще не ложилась, возможно, обсуждая с мужем визит хранительницы.

      – В чем дело, Ханна? Почему ты еще не спишь?

      Ханна пригласила мать войти, и Ильва присела на край кровати.

      – Визит