Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии. Ричард Морган

неожиданно резко. Я кашлянул.

      – Как тебя зовут?

      – Анемона. Хочешь узнать, почему меня так зовут?

      Её рука, проникнув за мой пояс, начала работать. За спиной тихо щёлкал счётчик.

      – Ты помнишь одну девушку, работавшую здесь? – спросил я.

      Она уже возилась с ремнём.

      – Милый, ни одна девушка, работавшая здесь, не сделает для тебя то, что сделаю я. Итак, что ты хочешь…

      – Её звали Элизабет. Это её настоящее имя. Элизабет Элиотт.

      Женщина резко отдёрнула руки, и маска вожделения соскользнула, словно стаяла изнутри лица.

      – Какого чёрта тебе нужно, твою мать? Ты фараон?

      – Кто?

      – Фараон. Легавый. – Перейдя на крик, она отпрянула от меня. – У нас есть всё, что нужно…

      – Нет.

      Я шагнул к ней, и женщина приняла умелую боевую стойку. Отступив назад, я тихо произнес:

      – Нет, я её мать.

      Напряжённая тишина. Женщина злобно смотрела.

      – Чушь собачья. Мамаша Лиззи до сих пор на хранении.

      – Нет. – Схватив её за руку, я заставил пощупать мою промежность. – Чувствуешь? Там ничего нет. Меня загрузили в эту оболочку, но я женщина. Я не могу, не хочу…

      Девушка распрямилась, неохотно засовывая руку мне в штаны.

      – Что-то у вас оболочка чересчур хороша, – усомнилась она. – Вы ведь только что с хранения. Условно-досрочно освобождённых обычно загружают в высохшее тело какого-нибудь наркомана.

      – Я освободилась не досрочно.

      Всё, что в нас вдолбили в Корпусе чрезвычайных посланников, пронеслось у меня в голове эскадрильей реактивных штурмовиков, оставляя следы правдоподобной лжи на правдивых подробностях.

      – Ты ведь знаешь, за что я отправилась на хранение?

      – Лиззи говорила про воровство «крошек мозга»…

      – Да. Погружение. А ты знаешь, в чьё сознание я погрузилась?

      – Нет. Лиззи никогда об этом не распространялась…

      – Элизабет не знала. И в прессе об этом не упоминалось.

      Грудастая девица подбоченилась.

      – Так в чьё же?..

      Я одарил её снисходительной усмешкой.

      – Тебе лучше не знать. Это очень влиятельный человек. Достаточно влиятельный, чтобы вытащить меня и дать вот это.

      – Недостаточно влиятельный, чтобы вернуть тебя в оболочку без краника.

      В голосе Анемоны ещё чувствовалось сомнение, но доверие к моему рассказу поднималось стремительно, как коралловый риф из воды во время отлива. Она хотела поверить в маму из сказки, ищущую заблудшую дочь.

      – Как получилось, что вам при загрузке сменили пол? – спросила она.

      – Мы заключили договор, – сказал я, скользя по грани правды. – Этот… человек… он вытаскивает меня из хранения, а я выполняю для него кое-какую работу. Такую, для которой требуется мужское тело. Если всё пройдет успешно, я получу новые оболочки для себя и для Элизабет.

      – Вот как? Поэтому вы и пришли сюда?

      В голосе Анемоны