О чем тоскует могильщик?. Марина Столбунская

день, Вера Игнатьевна.

      – Добрый день, – тихо ответила она, потупив взгляд.

      – Можно?

      – Да, конечно. – Анна Матвеевна разрешила ему поставить саквояж на стул.

      – Присядьте, пожалуйста, Вера Игнатьевна, так удобнее будет.

      Она опустилась в кресло.

      – Матушка, прошу вас, оставьте нас. Я желаю с доктором говорить наедине, – твердым голосом попросила барышня.

      – Милая моя, да как же так? Никак не могу оставить тебя одну с мужчиной, пусть даже и доктором. Не подумайте чего, Степан Сергеевич, я к вам со всем уважением, но уж и приличия опустить нельзя.

      – Матушка, – настойчиво, сердясь, продолжала стоять на своем пациентка, – у меня деликатный медицинский вопрос, я желаю наедине беседовать.

      – Ой, я так и знала. – Женщина, схватившись за сердце рукой, присела на край кровати. – Тебе хуже! Что с тобой, доченька?! Неужели и матери боишься сказать. Ты говори как есть. Я вынесу. – Она уже почти плакала.

      – Да, нет, маменька, вы неверно поняли, – запаниковала Вера, сведя брови и не зная, как уж и выпутаться.

      – Сударыни, успокойтесь. Я полагаю, что вопрос не так уж и серьезен, чтобы начинать с таких переживаний. Вот вам нюхательная соль, Анна Матвеевна. – Он протянул ей пузырек. – Подышите над ней, враз полегчает, а я, дозвольте, осмотрю для начала вашу рану, Вера Игнатьевна. Попрошу вас снять платок.

      Девушка улыбнулась и подчинилась его просьбе, слегка смутившись совсем еще коротких волос.

      – Здесь все прекрасно, – резюмировал доктор. – Давайте проверим рефлексы. – Он постучал по рукам и ногам молоточком и попросил ее выполнить привычные ей по больничным обследованиям движения. – Отлично. Присядьте. Проверим реакцию зрачков. Прекрасно. Что расскажете о самочувствии, Вера Игнатьевна? Ваша матушка сетует, что у вас аппетит не такой, как прежде.

      – Да, доктор, вы разве забыли? – Вера впилась в его глаза своим горящим синим взглядом, из которого словно молнии сыпали. – О проблеме, что я вам говорила. Насчет пульса и дыхания. Вы не проверили.

      – Как раз собирался. – Степан покосился на ожидавшую чего-то ужасного Анну Матвеевну и взял пациентку за запястье.

      – Вот, чувствуете? Что с этим скажете делать? – задыхаясь, прошептала она, вложив в интонацию как можно больше смысла.

      – Ох, что там, доктор, – завопила мать девушки, а та бросила на нее гневный взгляд.

      – Вот же, матушка, вы мешаете! Разве не видите?! Я же просила дать нам спокойно поговорить! Вы со своими охами!

      На матери не было лица.

      – Послушайте, любезнейшая Анна Матвеевна, ваша дочь полностью здорова, долгое пребывание в больнице сказалось на ее нервной системе. – Горин говорил матери, но слова предназначались Вере. Он переводил взгляд с одной на другую, дольше и выразительнее глядя на девушку, в надежде, что она понимает, что он хочет ей сказать. – Непривычная обстановка, сам, такой неожиданный, факт травмы, сложная операция, лишившая Веру Игнатьевну