Пианино из Иерусалима. Анна Малышева

Очистить голову… Значит, я везу вас в отель, а потом? Когда вы собираетесь в этот сказочный Вифлеем? Туда ведь без машины не доберешься, пожалуй. Насколько я помню, от шоссе туда ходит какой-то местный кислый автобус, пару раз в сутки. Это же просто мошав, да еще на отшибе.

      – Я планировала несколько часов отдохнуть, связаться с человеком, у которого должна забрать пианино, и сразу ехать. Сегодня же.

      – Ну, тогда мы так сделаем – я вас отвожу в отель, вы занимаетесь своими делами, потом просто позвоните мне и скажете, что готовы ехать. Я через двадцать минут буду у вас, и мы отправимся в Вифлеем.

      – Мне неудобно… – начала художница, но Павел ее остановил:

      – Бросьте, это вы мне делаете одолжение. Я в последние дни сам не свой. Спать не могу. – Мужчина провел тыльной стороной ладони по щеке, послышалось легкое похрустывание отросшей щетины. – Кто-то снимает стресс алкоголем, а я не люблю этого. Мне нужно на что-то отвлечься. Ничего, что я все время разговариваю? Это я чтобы не уснуть. Ночью глаз сомкнуть не могу, а днем на ходу засыпаю.

      – Конечно, говорите! – воскликнула Александра.

      – Нет, теперь вы расскажите мне что-нибудь, – усмехнулся Павел.

      – О чем?

      – О Москве.

      – А что?

      – Все равно что, – ответил он. – Все равно.

* * *

      Она смотрела на море сверху, с балкона восьмого этажа. Серое всклокоченное море, пустая линия пляжа. Справа – очертания порта, вдали – трубы. Слева – закрытые кафе, дорожка для пробежки и вдали – трубы. Далеко в море Александра различала очертания нескольких судов. Дул сильный ветер, растрепанные пальмы яростно шумели ветвями, похожими на плавники летучих рыб. Пока Александра отсыпалась после ночного перелета, ясное утро сменилось темным днем. С моря шли грозовые тучи.

      Александра запахнула на груди махровый халат, еще раз жадно вдохнула морской воздух и вернулась в номер. Художница проспала чуть больше трех часов, настежь открыв дверь на балкон и глубоко зарывшись в гостиничные белые одеяла, но у нее было ощущение, что она великолепно отдохнула. Перевалило за полдень.

      Широкая кровать манила снова прилечь, но Александра присела в одно из кресел и взяла телефон, поставленный перед сном на подзарядку. Звук она на время сна отключила и теперь обнаружила два неотвеченных вызова. Марина Алешина и Илана. В телефоне заказчица была записана просто по имени, ее фамилия была Александре до сих пор неизвестна, но значилась где-то в бумагах – на прощание Илана, помимо аванса и картины, вручила художнице синий пластиковый конверт с бумагами, среди которых была и копия ее паспорта. Илана выступала получателем груза, который предстояло отправить из Израиля в Москву.

      Отчаянно хотелось кофе. Александра с удовольствием обнаружила чайный уголок – на столике стоял электрический чайник, чашки и поднос с пакетиками растворимого кофе, чая, сахара. Спускаться в ресторан или кафе не хотелось. Звонить и заказывать кофе в номер не хотелось. Хотелось просто смотреть на море.

      – Потрясающе, – сказала она через несколько минут, выходя