Путь в Царьград. Александр Михайловский

сказал я Антоновой.

      Та побарабанила пальцами по столу.

      – Да, свербит в нем «бремя белого человека». Как там писал сэр Редьярд?

      Неси это гордое Бремя – Родных сыновей пошли

      На службу тебе подвластным народам на край земли

      На каторгу ради угрюмых мятущихся дикарей,

      Наполовину бесов, наполовину людей.

      – Вот-вот, – ответил я ей, – душевным человеком был создатель «Маугли», особенно вот в таких строках:

      Солдаты, несите в колонии

      Любовь на мирном штыке.

      Азбуку в левом кармане,

      Винтовку в правой руке.

      А если черная сволочь

      Не примет наших забот,

      Их быстро разагитирует

      Учитель наш, пулемет.

      Блейк с тревогой смотрел на мои с Ниной Викторовной упражнения в словесности и н с тревогой спросил:

      – Господа, а что будет со мной?

      Полковник Антонова ответила британцу:

      – Все будет зависеть от степени вашей полезности российским армии и флоту, а также от вашей помощи нам в войне против турок.

      Она дождалась, пока конвой уведет пленного, после чего поинтересовалась моим мнением о результатах допроса.

      – Дорогая Нина Викторовна, по-моему, мы узнали достаточно много интересного. Надо еще проанализировать полученную информацию, сверить ее с имеющимися у нас историческими материалами, а потом в обобщенном виде доложить адмиралу. Впрочем, все в рамках того, что мы и так знали из исторических источников, ничего принципиально нового.

      В дверь постучали. В аудиторию зашел странно веселый полковник Бережной, и с ним какой-то человек, одетый в камуфляжную форму с погонами старшего лейтенанта, но явно не имеющий никакого отношения к нашим морякам или морпехам. Похоже, что этот плотный черноволосый мужчина средних лет, но уже с сединой на висках, был кем-то из местных.

      Бережной приложил руку к козырьку камуфляжного кепи.

      – Здравия желаю, друзья. Вот, хочу представить вам местного коллегу, поручика Никитина Дмитрия Ивановича. Он был освобожден из турецкого плена нашими морскими пехотинцами, так что прошу любить и жаловать… Перед войной поручик проводил разведку Дарданелльских и Босфорских укреплений и Стамбульского гарнизона. Более того, при аресте он сумел сохранить добытые материалы, а после своего освобождения передал их нам. Благодаря этому героическому поручику скоротечной Боспорско-Дарданельской операции – быть! Да вы не краснейте, уважаемый, все нормально, мы все только выполняем свой долг перед Россией. Так что, товарищи офицеры, сбор в оперативном отделе ровно через час.

      – Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – Нина Викторовна бросила взгляд на часы. – Александр Васильевич, будьте любезны, напишите отчет, а я пойду посмотрю, чем там у нас «аналитики» занимаются, и в первую очередь ваш бывший коллега подполковник Ильин.

      5 июня 1877 года, Эгейское море, ТАКР