Хищный зверь. Вито Франкини

всю организацию.

      Мильорини кивнул и, выждав момент, когда комиссар полиции на него не смотрел, подмигнул Сабине. Она слабо улыбнулась, сочтя это искренним сочувствием. А их начальник продолжал:

      – Однако, доктор Монделло, не забывайте о том, что заключительный отчет с решением о закрытии дела вы написали задолго до того, как была найдена гильза. Я его читал, это заключение профессиональное и прекрасно изложенное, но, несомненно, преждевременное и слишком поспешное. Куда вы так торопились? Если не хотели продлить прослушку, вам было достаточно ее не запрашивать и спокойно ждать развития событий.

      – Я сочла достаточными данные, собранные техническими службами. Последующие сопоставления подтверждают мою правоту.

      – Я с этим не согласен, доктор, и мне очень не нравится, что вы так упрямо настаиваете на своем. И потом, если единственный подследственный вдруг сам является в комиссариат, чтобы дать показания, это отнюдь не говорит о дальновидном руководстве следствием. Я надеюсь, хоть с этим вы согласны?

      Сабина ничего не ответила. Не было смысла убеждать начальника, что этот загадочный Нардо был достаточно ловок, чтобы преподать им всем уроки уголовного расследования. Но она все еще была в игре, а когда падаешь в пропасть, нет смысла переживать о плохо выглаженном костюме. Она догадывалась, что будет наказана за то, что собиралась сказать, – и все-таки не удержалась:

      – А каким образом, доктор, мои взаимоотношения с доктором Плачидо повлияли на ход дела? Да, конечно, может быть, я и поспешила с выводами, но я могу назвать многих следователей, допускавших пробелы и даже целые провалы в расследовании, гораздо серьезнее недочетов в деле супругов Брульи и также под вашим блестящим руководством. Но они спокойно руководят своими отделами без всяких проблем и затруднений…

      В этот момент засветился экран ее телефона: это был входящий вызов. Сабина вздохнула и подняла телефон так, чтобы ее собеседникам было видно имя звонящего: Роберто Плачидо.

      В наступившей тишине она вдруг поняла, что сейчас очень поспособствовала крушению собственной карьеры в полиции. Лицо командира мобильной бригады обрело оттенок лежалого трупа; казалось, он вообще лишился дыхания. А комиссар полиции, наоборот, вдруг развалился в «кожаном кресле курсанта», как он сам иногда в шутку называл свое седалище, и улыбнулся.

      Через несколько секунд он попросил Мильорини выйти. Подождав, когда дверь за ним закроется, заговорил очень высокомерно, словно преподавая урок выдержанности и превосходства, который Сабина никогда не забудет. И то, что он стоит во главе полиции столицы, да и всей Италии тоже, безусловно, в его глазах оправдывало такой тон.

      – Сабина, я позволю себе обратиться к тебе на «ты». Я сейчас скажу тебе одну вещь, но учти, что тебе не будет позволено дать никакого другого ответа, кроме как «спасибо, доктор».

      Ты очень много сил отдала полиции, это всем нам ясно. И результат достаточно скоро не заставит себя ждать. Поверь мне, нынче я не могу исключить, что