Лучшие рассказы. Нил Гейман

ухватить. Я задал последний вопрос:

      «Что ты можешь сказать мне о Любви?»

      И он сказал. И я понял, что у меня все это было.

      Я вернулся к месту, где лежал Каразэл. Останки были убраны, следы крови смыты, а разметанные ветром перья собраны. На серебряном тротуаре не осталось никаких следов, которые бы указывали, что здесь было его тело. Но я знал, где оно лежало.

      Я расправил крылья и полетел вверх, пока не добрался до вершины башни Зала Бытия. Там было окно, в которое я и вошел.

      Саракаэл работал, он поместил в маленькую коробочку бескрылого пигмея. На одной стороне коробки была картинка крошечного коричневого существа с восемью ногами. На другой – бутон белого цветка.

      «Саракаэл!»

      «Мм? А, это ты. Привет. Посмотри-ка. Если ты должен умирать и жить, скажем так, запертый на земле как в коробке, что бы ты хотел, чтобы лежало сверху, вот здесь, паук или лилия?»

      «Наверное, лилия».

      «Да, я тоже так думаю. Но почему? Я хочу… – Он поднял руку к подбородку, уставясь на две модели, положил одну из них на коробку, потом другую, экспериментируя. – Так много нужно сделать, Рагуил. Столь во многом разобраться. А у нас всего один шанс, как ты знаешь. И будет лишь одна вселенная, которую мы не можем использовать, пока все в ней не наладим. Мне хочется понять, почему все это было так важно для Него…»

      «Известно ли тебе, где находится келья Зефкиэла?» – спросил я.

      «Да. То есть я никогда там не был. Но я знаю, где она».

      «Хорошо. Лети туда. Тебя он тоже ждет. Встретимся у него».

      Он покачал головой.

      «У меня работа. Я не могу просто…»

      На меня вновь снизошло мое предназначение. Я посмотрел на него сверху вниз и сказал:

      «Ты летишь туда. Прямо сейчас».

      Он ничего не ответил. Отступил к окну, не сводя с меня глаз; потом повернулся, взмахнул крыльями, и я остался один.

      Я направился к главному колодцу Зала и, упав в него, кувыркаясь, полетел через модель вселенной; она поблескивала вокруг, неизвестные мне цвета и формы бурлили и корчились без всякого смысла.

      Достигнув самого низа, я расправил крылья, замедляя снижение, и мягко приземлился на серебряный пол. Фануэл стоял между двух ангелов, а те наперебой задавали ему вопросы.

      «Меня не заботит, насколько это эстетически оправданно, – объяснял он одному ангелу. – Мы просто не можем поместить это в центре. Фоновое излучение воспрепятствует даже зарождению любых форм жизни; к тому же оно слишком нестабильно».

      Он повернулся к другому ангелу.

      «Ладно, давай посмотрим. Хм. Значит, оно Зеленое, не так ли? Однако получилось не совсем то, что я себе представлял. Мм. Оставь это мне. Я к тебе подойду. – Он взял у ангела бумагу, решительно свернул ее и повернулся ко мне. Вид у него был бесцеремонный и пренебрежительный. – Да?»

      «Мне нужно с тобой поговорить».

      «Мм? Ладно, только в темпе. Очень много работы. Если по поводу смерти Каразэла, то я тебе уже сказал все, что знал».

      «Да, по поводу его смерти. Но сейчас я не стану с тобой говорить. Не здесь. Отправляйся к Зефкиэлу: он ждет. Там и встретимся».

      Он, кажется, хотел что-то сказать,