Contione – встреча. Ирада Берг

теперь я хочу предостеречь всех от глупой, поверхностной самоуверенности и самонадеянного счастья, такого неверного и обманчивого. Не подумайте, что я сомневаюсь в возможности счастья как такового, это бессмысленно и обнуляет весь исторический опыт, ведь только поиск и нахождение счастья есть смысл пути. Я не посмел бы посягнуть на это. Я просто пытаюсь сказать, что порой оно бывает обманчиво и непостоянно и бросает нас в самый неподходящий момент, когда мы не готовы к удару и просто не находим силы для дальнейшей веры, а значит, и жизни.

      Мне нравится лежать на жестком, укрываясь при этом мягким одеялом. Может быть, именно это и создает контраст как некую метафору самой жизни, постоянно меняющихся полос, похожих на зебру, или вечной борьбы добра и зла. Я перестал относиться к жизни как к данности, выдающей нам порционно радости и горя, удачи и потерь. Я живу с ней в любви, я любуюсь ей, как любовался Дианой, когда мы познакомились, столкнувшись у метро. Я никогда не был дамским угодником и не искал новых побед, чтобы поставить еще одну зарубку на шкале своего мужского самолюбия. Мне всегда казалось, что женщина сама по себе удивительное явление, тайна, всегда на грани добра и зла, и иногда так трудно понять, чего в ней больше. Мужчине остается только смириться с этим или укрыться в своей холодной келье одиночества, нести эту ответственность и наполнять сосуд гармонии, называемой любовью. И неважно, кто первый, эта гонка за первенство не имеет никакого смысла и уж точно рисует туманное будущее в согласии инь и ян, ведь именно взаимодействие полярных космических сил делает возможным бесконечное существование Вселенной. Иногда мне кажется, что ничто не внушает столько подозрений, сколько любовь. Именно она проникает в душу глубже, чем все иные чувства, и сковывает ее. Наши души беззащитны перед ней, опасной и коварной, бросающей в самые сложные времена, когда мы уже успели поверить в ее существование, обмякнуть в притворных теплых объятиях, потеряв свою силу.

      Я был не из тех мальчишек, которые с утра до ночи играют в футбол. Честно говоря, я никогда не понимал этого, на мой взгляд, странного занятия, когда люди гоняются за мячом и изматывают себя с одной-единственной целью – забить гол. С восьмого класса мне было абсолютно ясно, что физика мне интересна как наука и влечет не меньше, чем других мальчишек футбол и всякие дворовые приключения. В то время когда многие искали явный компромисс с учителем, я с нетерпением ждал урока, вернее, перемены, чтобы показать Семену Яковлевичу, учителю физики, все свои дополнительные упражнения и задачи. Школьная программа уже давно была пройдена мною самостоятельно. Вместо того чтобы летом кататься сломя голову на велосипеде или воровать на даче неспелые яблоки в соседнем саду вместе с мальчишками, я увлеченно читал учебник по физике за девятый класс, который нам выдавали заранее. Я спорил сам с собой и с теми решениями, которые предлагались в учебнике. Репетиторство, как дополнительный заработок учителей, тогда еще не вошло в моду. Семен Яковлевич, очарованный способностями и моим повышенным интересом к предмету, с юношеской радостью, несмотря на свои шестьдесят