Contione – встреча. Ирада Берг

Имея такое название, невозможно оставаться обыкновенным, хотя в том, чтобы быть обыкновенным, нет ничего плохого. Флоренция не похожа ни на один другой город, и ее индивидуальность еще больше влюбляет нас в сумбурные, узкие улицы, потерянные и в чем-то нелепые, словно возникшие сами собой, без внимания и участия архитектора. Флоренция, словно юная девушка, дышит свежестью и любопытна, она нежно пахнет и не теряет своей привлекательности с годами. Величественно возвышается над городом купол собора Мария-дель-Фьоре. В нем чувствуется сила, как в самих флорентинцах, которые умеют все обратить в шутку и посмеяться над собой, не забывая про соседа. А еще во Флоренции рано темнеет и черное небо низко покоится над засыпающим городом.

      Именно названия и имена во многом предопределяют наше будущее, в каждой букве, составляющей единое целое, заключена вся тайна связи с абсолютным, придающим нам сил и вдохновения для всего задуманного, в конечном счете с той же неведомой силой, которая иногда просто без видимой причины забывает о нашем существовании. Цветущая, всегда весенняя, пребывающая в состоянии надежды, призывающая к жизни, и Флоренция всегда была именно такой, с самого своего основания, как будто сама местность между берегом реки Арно и подножием Аппенинских гор обладала какой-то особенной жизненной силой.

      Ночь медленно спускалась на город. После палящего солнца ветер приятно обдувал со всех сторон, нагоняя негу на жителей. В такие моменты, когда последние лучи солнца катились за свои неведомые пределы, демонстрируя невероятную картину сплетения светотеней, казалось, все краски, существующие в природе, соединились в закате, плотно растекаясь по небу. Не нужно было ничего придумывать. Достаточно было выйти в семь вечера к Арно и дождаться момента, когда все небо превращалось в палитру заката, в котором, как в магическом кристалле, отражались надежды и возможности нового дня, стремление к мечте и поиску себя. Ничто уже не напоминало ужасов сто сорок восьмого года, когда по городу бродила «черная смерть». Это было время великого несчастья. Какие-то заморские купцы привезли в цветущий город чумную заразу вместе с пряностями – кажется, с шафраном. Хотя некоторые поговаривали, что зараза попала во Флоренцию с Востока, в больших тюках драгоценных индийских ковров. По улицам медленно двигались церковные шествия с пением жалобных misere (Господи, помилуй) с чудотворным образом Богоматери, предупреждавшие о приходе чумы и заставлявшие веселых флорентинцев запереть свои толстые двери покрепче; монахи и священники усердно молились, но чума продолжала улыбаться горожанам своей равнодушной и беспощадной улыбкой и не думала никуда уходить. Было опасно брать воду из Арно. Река была заражена нечистотами, сваливаемыми туда отходами. По городу ходили надсмотрщики, наглухо заколачивавшие двери и окна домов, в которых были умершие или тяжелобольные, и собиравшие трупы на переполненные смердящие повозки. Флорентинцы называли этих надсмотрщиков черными дьяволами, хотя, в сущности, это были такие же люди, многих из которых тоже унесла черная смерть. Но всем они представлялись чуть ли не пособниками заразы, как и врачи, носившие черные одежды