Я дышу, и значит – я люблю. Владимир Высоцкий

где тебя сегодня нет?

                На Большом Каретном.

      Переименован он теперь,

      Стало все по новой там, верь не верь.

      И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь,

      Нет-нет да по Каретному пройдешь.

                Еще бы, ведь

               Где твои семнадцать лет?

                         На Большом Каретном.

               Где твои семнадцать бед?

                         На Большом Каретном.

               Где твой черный пистолет?

                         На Большом Каретном.

               А где тебя сегодня нет?

                         На Большом Каретном.

1962

      «За меня невеста отрыдает честно…»

      За меня невеста отрыдает честно,

      За меня ребята отдадут долги,

      За меня другие отпоют все песни,

      И, быть может, выпьют за меня враги.

      Не дают мне больше интересных книжек,

      И моя гитара – без струны.

      И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,

      И нельзя мне солнца, и нельзя луны.

      Мне нельзя на волю – не имею права, —

      Можно лишь – от двери до стены.

      Мне нельзя налево, мне нельзя направо —

      Можно только неба кусок, можно только сны.

      Сны – про то, как выйду, как замок мой снимут,

      Как мою гитару отдадут,

      Кто меня там встретит, как меня обнимут

      И какие песни мне споют.

1963

      «Я женщин не бил до семнадцати лет…»

      Я женщин не бил до семнадцати лет —

      В семнадцать ударил впервые, —

      С тех пор на меня просто удержу нет:

      Направо – налево

                я им раздаю «чаевые».

      Но как же случилось, что интеллигент,

      Противник насилия в быте,

      Так низко упал я – и в этот момент,

      Ну если хотите,

                себя оскорбил мордобитьем?

      А было все так: я ей не изменил

      За три дня ни разу, признаться, —

      Да что говорить – я духи ей купил! —

      Французские, братцы,

                За тридцать четыре семнадцать.

      Но был у нее продавец из «ТЭЖЕ» —

      Его звали Голубев Слава, —

      Он эти духи подарил ей уже, —

      Налево-направо

                моя улыбалась шалава.

      Я был молодой, и я вспыльчивый был —

      Претензии выложил кратко —

      Сказал ей: «Я Славку вчера удавил, —

      Сегодня ж, касатка,

                тебя удавлю для порядка!»

      Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,

      Зубами стуча «Марсельезу», —

      К гортани присох непослушный язык —

      И справа, и слева

                я ей основательно врезал.

      С тех пор все шалавы боятся меня —

      И это мне больно, ей-богу!

      Поэтому я – не проходит и дня —

      Бью больно и долго, —

                но всех не побьешь – их ведь много.

1963

      О нашей встрече

      О нашей встрече