Ибупрофен. Булат Ханов

ого такое спрашивать, – он протянул в окошко мятую купюру. – Премии лишают, если не предлагаете.

      Снова молчание в ответ.

      Голова раскалывалась, а ибупрофен нечем было запить. Игорь решил терпеть до дома и не покупать минералку в магазине. Зачем потакать капиталистам в их привычке наживаться на всем? Сначала они продают воду, затем воздух.

      Чтобы срезать, Игорь перебрался через дорогу не на светофоре, а там, где частенько перебегали школьники и пассажиры с автобуса. Раньше здесь висела старенькая камера. Она распознавала нарушителей, а затем их по почте штрафовали. Если верить чату антикамерников, на прошлой неделе камеру торжественно разбили анонимные смельчаки.

      Нарушая, Игорь на всякий прикрыл лицо ладонью. Вдруг починили.

      Когда в поле зрения попала трансформаторная будка, рука машинально потянулась в карман. Пальцы сжали холодные ключи.

      В мае здесь Игоря подстерегли два бона с кастетами. Он как раз с ночной смены возвращался. Со спины накинулись, по-шакальи. Подножку подставили, завалили на асфальт. Огреб по затылку, по лопаткам, по почкам. Хоть били и без сноровки, больнички избежал чудом. Из дома напротив заорала тетка, угрожая полицией. Отчаянный вопль отвлек даже от боли. Лежащий Игорь увидел, как уносятся армейские берцы. Прирожденные идиоты: нападают при свидетелях и свидетелей же пугаются.

      Вечером того же дня в местной нацистской группе борцуны похвастались, как надавали по щам антифа-активисту. Знают ведь, что на них не заявят. Не по анархии.

      От воспоминаний о побоях голова затрещала сильнее.

      На лестничной площадке этажом ниже скучал незнакомец. Невысокий, в расстегнутой куртке, он озирал из окна скучнейший двор. Игорь нащупал в кармане ключи и поднялся на третий.

      У двери поджидал еще один незнакомец. Рослый, в дорогом плаще и почему-то в шляпе. Так в подъезде никто не одевался.

      – Вы Игорь Терехин?

      Прозвучало мягко, едва ли не извинительно.

      – Допустим.

      Позади послышались неторопливые шаги. Игорь отступил на ступеньку и обернулся. Тот, что в расстегнутой куртке, отрезал путь к бегству.

      Игорь крепче сжал ключи, стараясь ими не звякать. Его взяли в коробочку.

      – Вы антифашист, верно?

      – Теперь это запрещено?

      – Что вы. Мы всего лишь уточняем.

      – А вы – это кто?

      – Главное управление по противодействию экстремизму. Я Коваленко Андрей Эдгардович, а это Сернов. Анатолий Сергеевич.

      Рослый помахал удостоверением. Тот, что пониже, по-прежнему никак себя не выражал. Центр «Э», значит.

      – Поступили сведения, что вас готовятся убить, – продолжил Коваленко. – Источник надежный.

      – По-моему, вы ошиблись. Извините, мне пора домой, голова болит.

      Игорь попытался проскользнуть мимо Сернова, но тот разгадал маневр и до пульсирующей синевы в глазах выкрутил Игорю руку за спину.

      – Пусти его, Толя. Покалечишь.

      Сернов освободил Игоря от захвата и пригрозил сквозь зубы:

      – Рыпнешься – я тебя по суставам разберу.

      Коваленко подобрал ключи и протянул владельцу.

      – Игорь, вы почти ударили сотрудника госбезопасности вот этим металлическим предметом.

      – Не «почти», а ударил! – поправил Сернов.

      – Не ударил, – настоял Коваленко, – но акцентированное движение сделал.

      Игоря трясло – не от страха, а от ненависти. К двум уполномоченным, к их дешевому спектаклю.

      – Игорь, обстоятельства складываются не в вашу пользу, – сказал Коваленко. – И я сейчас вовсе не о том, что минуту назад вы напали на Анатолия Сергеевича. Вас и правда готовятся убить.

      – Кто?

      – Неонацистская молодежная группировка. Та самая, которая атаковала вас весной. Припоминаете?

      – Вот вы их и останавливайте. Я тут при чем?

      Игорь ходил по тонкому льду и заискивать не собирался. Иногда дерзить – лучший способ показать, что не боишься.

      – Не все так просто. – Коваленко вздохнул. – По инструкции, мы обязаны обеспечить защиту. А для этого положено ввести вас в курс дела.

      – Так вводите.

      – Наглеешь, – предупредил Сернов.

      – Толя, остынь. Мне кажется, у Игоря есть причины нам не доверять. Ожидаем у подъезда, предлагаем защиту непонятно от чего. Любой бы усомнился.

      С этими словами Коваленко повернулся к Игорю.

      – Вы ведь завтра на дачу? Вы каждые выходные туда ездите.

      – Не только в выходные.

      – Но завтра точно поедете?

      – Допустим.

      – И друзья ваши поедут?

      – Откуда мне знать? Захотят – поедут, не захотят – нет.

      Последнюю фразу Игорь произнес раздраженно и тут же пожалел об этом. Его нервяк, само собой, не укрылся от федералов.

      – Игорь,