Смерть под маской. Сьюзен Хилл

он опять догнал меня, хватая руками, стараясь не отставать.

      – Вы должны продать мне эту картину.

      – Если вы не уберете от меня руки, я вынужден буду позвать служителей.

      – Мой клиент дал мне указания… Мне нельзя возвращаться без картины. Годы ушли на ее поиски. Я обязан ее приобрести.

      Мы дошли до кассы, где уже, разумеется, образовалась солидная очередь из желавших расплатиться покупателей.

      – Говорю в последний раз, – прошипел я, – оставьте меня в покое. Как вам еще втолковать? Мне нужна эта картина, и я намерен хранить ее у себя.

      На мгновение незнакомец отступил на шаг, и я уж было подумал, что тем дело и кончилось, но тут он резко придвинулся ко мне и произнес:

      – Вы пожалеете! Должен вас предупредить. Вам не понравится держать у себя эту картину. – Глаза его выпучились, пот градом стекал по лицу. – Вы понимаете? Продайте ее мне. Ради вашего же блага.

      Все, на что я оказался способен, – это не рассмеяться ему в лицо. Я просто-напросто отрицательно качнул головой и отвернулся, вперившись взглядом в серый пиджак стоявшего передо мной мужчины, словно ничего более захватывающего в мире не было.

      Я не позволял себе оглянуться, но, когда, расплатившись за купленное, в том числе и за венецианскую картину, отошел от окошечка кассы, тот человек исчез.

      Я вздохнул с облегчением и выбросил неприятный случай из головы, выйдя на залитый солнцем Сент-Джеймс.

      И лишь вечером, усаживаясь работать за свой стол, я ощутил вдруг непонятный трепет, по спине словно холодок пробежал. Встреча с незнакомцем нимало меня не обеспокоила: он явно старался что-то придумать, силясь убедить меня уступить ему картину. И тем не менее мне было не по себе.

      На следующий день доставили все, купленное на аукционе, и первым делом я через весь Лондон повез венецианскую картину к реставраторам. Им предстояло со знанием дела почистить ее и либо отремонтировать старую раму, либо подобрать другую. Я прихватил с собой и один из рисунков, чтобы заделать небольшую щербинку в рамке. Реставраторы картин работают неспешно, как и положено, поэтому картин своих я не видел еще несколько недель и к тому времени уже вернулся сюда, в Кембридж, где в самом разгаре был летний учебный семестр.

      Новые картины я привез с собой. Я не слишком часто наведывался в свою лондонскую квартиру, чтобы оставлять в ней что-либо ценное или привлекательное. Остальным новым приобретениям место нашлось легко, но, куда бы я ни помещал венецианскую картину, все казалось неподходящим. Никогда прежде не ведал я таких забот с развешиванием полотен. И непоколебим был лишь в одном: она ни в коем случае не должна находиться в комнате, где я сплю. Я даже не заносил ее в спальню. Нет, человек я не суеверный и до той поры страдал от дурных снов только во время болезни, когда меня лихорадило. Вволю намучившись, отыскивая для картины подходящее место, я в конце концов оставил ее стоять вон там, прислоненной к книжному шкафу. И все никак не мог наглядеться. Всякий раз, возвращаясь в квартиру, я стремился к ней. Я больше