Забытые: Тени на снегу. Дарья Гущина

нас, общинных, боятся. Ну и… я защищалась. Боюсь, мы ничего больше не узнаем. И я… не нарочно. Она первая начала.

      Взгляд Зима стал таким тяжёлым, что я затылком его почувствовала. И поняла – не верит. Кстати, я бы тоже не поверила. И проверила бы, вернувшись в столичный город и опросив сопричастных. Но, к счастью, у нас нет на это времени.

      – Ладно. Поехали, – проворчал он и пронзительно глянул на меня сверху вниз. – Но имей в виду, Ось, глаз с тебя не спущу. Ты что-то скрываешь, и я узнаю, что именно.

      Я безразлично пожала плечами и отправилась к воротам. Догорающие костры, радостные восклицания, запахи медового сбитня, дружно утепляющие свои дома люди и никакой наледи. Ветер срывал капюшон, тяжёлые тучи осыпались первыми мелкими снежинками.

      – О тебе говорят, что ты старой крови, – знающий не сводил с меня настырного взгляда. – Это правда?

      Я снова молча пожала плечами и прихватила, удерживая, капюшон.

      Зим сообразил, что ничего полезного из меня не вытянет, ругнулся тихо и сменил тему:

      – Извозчика где найти?

      – Он уже нас ждёт, – я легко проскользнула в щель между воротами.

      Прижимистый Норов не рискнул оставлять сани без присмотра. Замёрзший, он ворчал, ругался сам с собой и приплясывал на холодном ветру. При виде меня извозчик подбоченился и заявил:

      – Раз ты, чали, отдыха лишила, то тебе и работу давать! Куда хошь отвезу, но тута не останусь!

      Я усмехнулась и кивнула. Предчувствовала, что так всё и… продолжится.

      – Чего лишила? – переспросил Зим. – Какого отдыха?

      – Вы подружитесь, – отмахнулась я. – У вас много общего. Сани не почистишь?

      Норов пронзительно свистнул, подзывая пса. Знающий направил ветер на сани, напоминающие сугроб, снося снег. В лесу взвыло, захрипело, затрещало, и из сумрачно-снежной мглы вынырнул, на ходу что-то дожёвывая, ездовой пёс. Я, прохаживаясь мимо Норова, украдкой сунула ему за пазуху согревающую искорку. Сосулька вместо извозчика нам не нужна. Он сразу потёр согревающиеся руки, повеселел. Зим глянул на него с подозрением, но промолчал.

      – С ветерком прокачу, чалиры, – бодро заверил Норов, распутывая упряжь. – Куды трогать?

      – Из долины, к центральному северному, – озвучил общее мнение знающий. – И чем скорее, тем лучше.

      – С ветерком домчу, – повторил извозчик, лихо сдвигая на затылок шапку.

      Закончив запрягать, он снова стряхнул с саней снег и поднял с сиденья огромный старый тулуп. Явно для меня. И я послушно забралась под него и позволила себя укутать, хотя с удовольствием бы и так поехала, да ещё бы куртку с сапогами сняла. И поела. Ужасно хотелось есть и спать. Усталость подкрадывалась неспешно, незаметно и неумолимо. Так, что у меня с собой из припасов, пока не помчали по бездорожью…

      Зим и Норов, отойдя от саней, тихо засовещались – как ехать, сколько выдержит пёс, стоит ли останавливаться и где, как знающему расчищать путь… Я, вяло прислушиваясь, сосредоточенно грызла бублик и закусывала увядшим укропом.