Пункт назначения – Прага. Александр Усовский

надлежит обращаться к немецкому аристократу. Кстати, по-немецки я говорю. Плохо, конечно, но для власовцев вполне сносно, от природного немца не отличат….

      Савушкин кивнул.

      – Гут. Хлопцы, смех смехом, а наш радист – по документам дворянин, поэтому обращаться к нему надлежит с уважением. Как минимум. За линией фронта, понятно, – добавил капитан и улыбнулся. А затем, уже серьезно, продолжил: – Переодеваемся, экипируемся, снаряжаем оружие, привыкаем к личинам. Через час подъедет «студер» комендатуры, на нём поедем на аэродром. Так что времени на то, чтобы скалить зубы, у нас нет. Не забываем, что выброска – в горах. Всё, за работу! Кстати, забываем венгерский и срочно вспоминаем немецкий!

      В надвигающихся на Будапешт сумерках видавший виды «студебеккер» отъехал от виллы разведчиков и направился на север. Через полчаса, проехав Фот, грузовик остановился у небольшого полевого аэродрома – на котором в окружении полудюжины бипланов По-2 сиротливо стоял окрашенный серой шаровой краской двухмоторный Ли-2, он же «дуглас», «рабочая лошадка» транспортной авиации советских военно-воздушных сил.

      Возле «дугласа» нервно прохаживался подполковник Трегубов, экипаж же транспортника из трех человек в ожидании прибытия пассажиров лениво валялся на расстеленном под левой плоскостью брезенте; четвертый член экипажа, судя по всему – бортмеханик – возился у стойки левого шасси. Савушкин, покинув кабину «студебеккера», подошёл к командиру и доложил о прибытии – краем глаза заметив, как экипаж Ли-2 живо вскочил и застыл в ожидании приказа.

      Трегубов, кивнув на лётчиков, сказал:

      – Думаю, командира экипажа ты знаешь. Майор Изылметьев.

      Савушкин улыбнулся.

      – В июле прошлого года он был капитаном.

      – В авиации с этим попроще. Я вон уже два года подполковник. Да и ты с мая сорок третьего – всё ещё капитан….

      Командир экипажа подошёл к Трегубову и Савушкину и, собравшись было доложить – де, всё в ажуре, экипаж к вылету готов, самолёт исправен, маршрут известен – всмотревшись в Савушкина, улыбнулся и, хлопнув себя по бёдрам, радостно произнёс:

      – Капитан, мать моя женщина! Капитан! Июль, Быхов!

      Савушкин улыбнулся в ответ и промолвил:

      – Так точно! В Кампиносскую пущу нас выбрасывали, товарищ майор! Тогда ещё капитаном будучи.

      Изылметьев, улыбаясь, воскликнул:

      – Жив! Смотри ты! И хлопцы твои живы?

      Тень пробежала по лицу Савушкина.

      – Не все. Радиста в Словакии потерял….

      Майор Изылметьев мгновенно согнал с губ улыбку, снял фуражку, помолчал минуту, а затем деловито спросил:

      – В Чехию?

      – Туда. Очень надеюсь, что доставишь в лучшем виде и найдёшь нормальную поляну для высадки.

      Лётчик задумчиво почесал подбородок.

      – Постараемся, но не обещаю. Я над Судетами уже ходил, леса сплошняком. Пару проплешин имею в виду, но они далековато от места высадки. Есть кое-какие мысли, подымимся на эшелон – я тебе их изложу – И, повернувшись к Трегубову, доложил: – Товарищ подполковник, экипаж к вылету готов.

      Трегубов