Ребус. Евгения Дербоглав

высказалась глашатай.

      – Что? Что опять не так? – начал заводиться Найцес. – Тебе уже цветы не…

      – Проблудь, гниль и погань! – вторил ей Дитр, круто разворачиваясь в сторону своего жилища.

      Он выдернул цветок из графина и выскочил в коридор, тыча бутонами в нос Ралду.

      – Нюхай, Найцес, нюхай!

      Следователь окунул свой резко выточенный прямой нос в венок мягких острых лепестков.

      – Парцес, это всего лишь цветы, и они даже не пахнут, а вот их стебли…

      – Это очень дорогие цветы, – сказал Коггел, – у меня папа одно время работал на Ломгуса на плантации на берегу Эллерны-да-Обиа, их только там выращи…

      – И ты нюхай! – рявкнул на него Дитр. – Вытаскивайте это дерьмо из графинов, стаканов или куда их вам там засунули – и нюхайте! И не носами! Вы полицейские или нет?!

      Коллеги выходили в коридор с астрами в руках и пытались обнаружить, почему так встревожился Парцес. Виалла вдруг вскрикнула, выругавшись на своем языке.

      – Это порченые, порочные цветы, – воспаленным, свистящим голосом произнесла она. – Они воняют тьмой!

      – Гнилью, – буркнула Вица.

      – Ну их к демонам! – рыкнул Локдор и отбросил от себя цветы, словно те были гнездом пустынных пауков.

      Дитр принялся мерить шагами коридор, сжав руки в замок и прижав их к груди, словно готовился то ли напасть, то ли защищаться.

      – Любишь свое имя, ублюдок, ты любишь свое имя… – приговаривал он, похрустывая костяшками пальцев. – Жалкий ты и пустой…

      – О чем он? – нахмурился Ралд. – Дитр, ты душой поехал? У тебя преследование?

      – Преследование?! – взревел Дитр, затормозив напротив коллеги. Он затряс цветами перед крепкой рожей Найцеса, всякий раз рискуя ткнуть ему веткой в глаз или в нос. – Как Ребуса зовут, а?! Как зовут нашего горелого выродка?

      – Да успокойся ты! – воскликнул Ралд, отшатываясь от него. – Ты на себя не похож! Сначала тебе не понравилась мелодия, теперь цветы…

      Дитр выскочил в центр коридора, размахивая руками. Пару раз хлопнув в ладоши, он заговорил:

      – Кто считает, что у меня преследование? А кто унюхал? Не своим носом, а всемирным нюхом полицейского? Кто…

      – Парцес, мы согласны, шеф, – кивнул Коггел. – Я беру свои слова обратно, у тебя не преследование. Астр понатыкал в графины Ребус. Или кто-то по его указке.

      – Господин звезд, – прошипела Виалла. – Считает астру своим цветком? Гнилая мразь – голубую гралейскую астру? Да как он смеет?!

      Все умолкли, многие смотрели на цветы с нескрываемым отвращением, даже Ралд скривился, когда до него дошло. Другие во все глаза глядели на Дитра. Он же обернулся к глашатаю.

      – Даю вольную, – мрачно проговорила та. – Реагируй как хочешь.

      – Отдайте мне цветы, все вы, – приказал Дитр, и коллеги стали подходить к нему, протягивая ветки с чистыми, но всемирно оскверненными злым прикосновением цветами.

      Он собрал астры в охапку и вышел из здания казарм прямо на Линию Стали. Там было много праздных