Золотая тьма. Мария Петренко

а в густой толпе – безразличный холод.

      – Могу я спросить?

      – Для вас – всё что угодно, – офицер даже не оторвался от картин.

      – Почему вы так холодны с людьми, но с нами становитесь таким любезным?

      – Ох… – Алексей с ухмылкой повернулся к девушке. – Знаете ли, моя милая Анна, не со всеми стоит быть мягким, даже если вы – девушка. С вами я могу быть спокойным, потому что знаю, что мне нечего бояться.

      – А чего вы боитесь?

      Алексей медленно подошёл к девушке и как-то по-новому посмотрел ей в глаза: рядом с мягкостью пробежала мрачная искра.

      – Тьмы.

      Глава 4

      – Вы как-то упомянули о "неимении заботливой матери".

      Анна шла рядом с Алексеем по заснеженной аллее Летнего сада, держа офицера под руку. Она наконец-то начала присматриваться к нему, сменяя недоверчивую разборчивость на искреннюю заинтересованность. Вопросов в Алексее было гораздо больше, чем ответов, причём, для любого человека, не только лишь для Анны.

      Со знакомства их на балу не прошло и месяца, но Алексей и Анна уже успели стать добрыми друзьями. В хозяйском же доме офицер принимался каждый раз самым почётным и любимым гостем. И хозяева, и слуги поговаривали, что граф Ростовцев уже практически жених, но эти слова старательно скрывали от юной госпожи. Ей это ни к чему, да и мнение её особо ничего не решит. Сама Анна чувствовала себя с Алексеем спокойно и комфортно, словно он был добрым старым другом, который всего лишь надолго уезжал куда-то за границу. О поцелуе на лестнице после рождественского ужина они договорились забыть.

      – Не делайте так больше, Алексей Иванович…

      Тогда офицер согласился с девушкой, хотя и этот лёгкий и медленный кивок головой дался ему тогда с большой неохотой.

      – Да, Анна Михайловна, вы исключительно злопамятны, – граф улыбнулся. – Моя мать погибла при моём появлении на свет, даруя мне жизнь.

      Анна задумалась на минутку. В привычно-уверенной ухмылке она отметила горечь, слабо скрываемую для девичьих глаз.

      – Алексей Иванович…

      – Вы спросите, как можно тосковать по тому, кого никогда не видел и не встречал?

      – Не спрошу, Алексей Иванович, потому что причиню вам боль. Это по вашим глазам светло и ясно.

      – А ежели я поклянусь вам не поддаться страданию? – граф остановился и повернулся к Анне.

      – Не обманете? – девушка кокетливо вскинула бровь. – Тогда я выслушаю.

      Алексей тяжело вздохнул, ёжась глубже в тяжёлый шарф.

      – Знаете, дорогая Анна Михайловна, совершенно даже не видя человека ни минуты во всей жизни, можно понимать, насколько его сущность важна вам. Не ощутив ни разу присутствия, можно с горечью чувствовать его отсутствие. Душа человеческая – странное явление; она умеет любить и тосковать, дарить счастье и резать хуже остро-ржавого кортика. Вы, должно быть, станете надо мной смеяться, но я искренне верю, что каждый душе предназначена иная, и стоит лишь её однажды повстречать, пересечься одним лишь незримым касанием, и никогда