Слуга царю.... Андрей Ерпылев

и рассудительностью, разбавляло ликерами, наличествующими на столе в большом ассортименте, а кое-кто и коньяком. Последнее обстоятельство еще больше добавило застолью непринужденности, а беседам – оживления. Порой собеседники должны были прерываться и со снисходительной улыбкой ждать, пока стихнет очередной взрыв хохота, раздававшийся с одного из дальних концов стола, где восседали преимущественно корнеты,[20] поручики и некоторые из наиболее молодых (если не по возрасту, то по состоянию души) бывших офицеров полка. Самым веселым из балагуров непременно оказывался все тот же Михаил Вахтангович, накопивший за свою долгую жизнь бесчисленное множество шуток, былей и анекдотов. Государь всегда вполголоса просил Александра, чтобы он рассказал ему именно тот анекдот, над которым так смеялась «молодежь». Вообще Бежецкий к середине обеда как-то незаметно стал основным собеседником высочайшего гостя, так как находившийся по левую руку военный министр Победоносцев по причине дряхлости то и дело впадал в сладкую дрему, сидевшие напротив старые командиры увлеклись обсуждением интересного, с их точки зрения, проекта изменения строевого устава, а штаб-офицеры, не говоря о ротмистрах, несколько робели Николая Александровича.

      После того как первая половина обеда была завершена, все, повинуясь приглашению камердинера, поднялись из-за стола и, пока убиралась столовая, разошлись по соседним комнатам, где были и бильярд, и курительная.

      Попросив случившегося неподалеку графа Ралевича, тоже старого командира, но гораздо моложе Победоносцева, проводить старика до дивана в гостиной, государь непринужденно взял Бежецкого под локоть.

      – Не выйти ли нам проветриться, Александр Павлович? – с легкой улыбкой спросил император. – И заодно выкурить по сигарете. Знаете ли, с юношеских лет не люблю сильно накуренных помещений, а у «царицыных улан» всегда дымят, словно паровозы! Не возражаете?..

      – Почему же, ваше величество…

      – Бросьте, Александр Павлович, – шутливо нахмурился самодержец. – Давайте оставим все эти экивоки для официальных приемов. Мы же с вами условились как-то, помнится, называть друг друга в приватной обстановке только по имени-отчеству. Забыли?..

      – Забыл, – искренне рассмеялся Александр. – Забыл, Николай Александрович…

* * *

      – Давно хотел вас спросить, Александр Павлович. – Император облокотился на перила небольшого «курительного» балкона, выходящего в почти полуторастолетний парк, разбитый на месте регулярного времен Николая I, благополучно сгоревшего вместе со зданием Собрания при памятном пожаре. Бежецкий благоразумно не повел высочайшего гостя во двор, где курила молодежь и откуда сейчас, несмотря на то что балкон выходил на противоположную сторону дома, доносились обрывки разговоров и взрывы хохота. Вечер стоял не по-весеннему теплый, и на втором этаже не ощущалось даже малейшего дуновения ветерка

20

Корнет – первый офицерский чин в кавалерии. Соответствовал прапорщику в пехоте и артиллерии.