Зов ночной птицы. Роберт Маккаммон

трубки и ведя какой-то явно малоприятный разговор.

      – Добрый день, джентльмены! – мимоходом обронил Бидвелл.

      Каттер вынул трубку изо рта и откликнулся:

      – Бидвелл! Когда же наконец приедет этот судья?

      – В свое время, джентльмены. Всему свое время! – не останавливаясь, ответил Уинстон.

      – Я обращаюсь к кукловоду, а не к его кукле! – огрызнулся Каттер. – Нам уже осточертело ждать, когда с этим делом будет покончено! Может статься, они там даже не думают посылать к нам судью!

      – Мы получили заверения от их Совета, сэр! – сказал Уинстон, в то время как его щеки вспыхнули от нанесенного оскорбления.

      – К дьяволу их заверения! – подал голос Доусон, тщедушный рыжий башмачник. – С таким же успехом они могут заверять, что дождь завтра прекратится, да что с того толку?

      – Не отставай, Эдвард, – вполголоса поторопил Бидвелл.

      – Эта канитель уже в печенках сидит! – возмутился Каттер. – На виселицу чертовку, и все дела!

      Фермер Аберкромби, который некогда одним из первых откликнулся на призыв Бидвелла и поучаствовал в основании Фаунт-Ройала, также внес свою лепту:

      – Чем скорее ее повесят, тем спокойнее все мы будем спать! Не приведи Господь сгореть в своей постели среди ночи!

      – Да, разумеется, – пробормотал Бидвелл, жестом показывая, что разговор окончен.

      Теперь он пошел еще быстрее; пот блестел на его лице, ткань под мышками потемнела. Позади тяжело отдувался Уинстон; его очки запотели совсем, и при следующем шаге он наступил в кучу «конских яблок», которую перед тем успешно обогнул Бидвелл.

      – А если все же пришлют, – прокричал им вдогонку Каттер, – то какого-нибудь психа из тамошней богадельни!

      – Вот человек, знающий все о богадельнях, – заметил Бидвелл, не обращаясь ни к кому конкретно.

      Они миновали школу и дом учителя Джонстона, ферму Линдстрема с домом, амбаром и выгоном, где паслось небольшое стадо коров, а затем дом собраний, на флагштоке перед которым вяло обвис британский флаг. Чуть поодаль – тут Бидвелл прибавил шагу – замаячило сложенное из массивных бревен, лишенное окон здание тюрьмы. Единственная входная дверь была заперта на висячий замок с толстой цепью. К установленному перед тюрьмой позорному столбу обычно привязывали воров, богохульников и прочих злодеев, признанных таковыми решением городского совета; иногда их вдобавок обмазывали той самой субстанцией, которая только что неприятно утяжелила правый башмак Уинстона.

      За тюрьмой, на последнем отрезке улицы Правды, находилось еще несколько домов с надворными постройками, садами и огородами. Часть домов уже пустовала, а от одного остались только головешки. Брошенные сады зарастали сорняками и колючим кустарником, а некогда щедрая пашня теперь больше смахивала на опасную трясину. Бидвелл направился к одному из домов в конце улицы и решительно постучал в дверь. Уинстон остановился неподалеку, рукавом вытирая пот с лица.

      Почти