Тобою дышать больно. Rimma Snou

я к столице, а я так и не закончил наброски по новому проекту, отвлекаясь на колоритные деревеньки, полустанки, проснувшиеся весенние поля и пышные разлапистые ели. Работа спорилась, но отнимала почти все мое время, потому усталость давала о себе знать. Постоянные метания между Москвой и Питером выматывали и здорово сбивали режим. Даже в спортзале я был последний раз на прошлой неделе.

      Потирая лицо, я убрал бумаги и ноутбук в портфель и вышел из вагона. Меня встречали водитель и начальник службы корпоративной безопасности, мои неизменные спутники последние годы. Отчасти я доверял им, но более опирался на профессионализм, выдержку и дружеские отношения.

      – Как добрался, Алекс?

      – Нормально, и сразу вопрос – что у нас с Василисой? Пробовали пробивать?

      – Ребята еще занимаются, вчера ночевали в офисе. – отзывается Кирилл.

      – Это замечательно! – выдыхаю и тихо радуюсь, потому что созданный мною электронный продукт вот уже сутки не могут взломать мои же программисты. – Давай в офис! – бросаю водителю.

      – Сегодня останетесь?

      – Думаю, да. Просто не доеду, надо поспать. – выдыхаю Кириллу, который сразу же замечает, что я вымотан и на пределе. – Сейчас с ребятами порешаем, и я спать. – признаюсь, скорее самому себе, что просто валюсь с ног.

      В арендованном офисе на четыре этажа многоэтажки почти в центре города я задерживаюсь недолго. Основная жизнь кипит в северной столице, в Москву я только еще перебираюсь. Программисты встретили радостным улюлюканьем, поскольку даже самый опытный из них, Миша Боярцев, так и не смог взломать Василису. Так нежно я назвал свое детище – комплексную программу корпоративной безопасности, включающую ряд программных продуктов и огромное приложение для подключения камер наблюдения, электронных ключей и обработку всей информации с обновлением несколько раз в сутки. Собственно, ребята уже ломали голову над Василисой, но теперь пробовали взять ее не через удаленный доступ, а напрямую. И все равно не выходило! Значит, мой проект будет стоить очень дорого, когда заявит о себе на рынке.

      Закончив принимать поздравление и выслушивать дифирамбы, я откланиваюсь, и водитель отвозит меня в отель, в котором я останавливаюсь уже не в первый раз. Небольшой, с уютными комнатами, высокими окнами и плотными шторами – вот, что мне нужно сейчас. В память вновь врезается тоска, которую мне так и не удается победить. Стоит увидеть хоть что-то напоминающее домашний уют, все возвращается вновь и мучает меня до утра, но только не во сне. Мой отшельнический образ жизни в последнее время сопровождается постоянной бессонницей, что уж говорить про эмоциональное одиночество.

      Наверное, каждый человек к определенному возрасту имеет воспоминания, которые так или иначе влияют на его жизнь. Свои мне удается пока утихомирить или спрятать за маской безразличия и грубости. Эмоциональное одиночество, а вокруг сплошная кислая среда и токсичные люди, и даже если они не причиняют мне дискомфорт, то все равно чужие.

      Меня воспитала тетка, сестра отца, душевная и славная, но ушла рано. Родителей я не помню, потому что был слишком мал, когда под обвалом в шахте погиб отец, а мама этого просто не пережила. Фотографии и воспоминания тети – все, что у меня осталось от семьи, теперь уже и своей собственной, также трагично сложившейся и оборвавшейся. Конечно, школа, универ… но что они сейчас значат в тридцать восемь? Поросшие мхом лет воспоминания? Сейчас я добился слишком многого и не имею, собственно, ничего. Горький парадокс, не более того.

      Снова приходится встать и выйти на балкон, потому что без сигареты не могу успокоиться. Усмехаюсь, стоя в трусах и взирая на мерцающую огнями столицу. Я зарабатываю столько, что могу позволить себе любую шлюху, стадо шлюх и море увеселений, но мне не нужно ничего.

      Кажется, хлопнула дверь в номере, потому что дрогнула занавеска у открытой балконной двери. Много теперь кажется…

      Садистски сминаю окурок в пепельнице и возвращаюсь в номер, закрывая балконную дверь. Весна уже готова стать теплой, но ночи еще прохладные. На мгновение кажется, что мне мерещится запах алкоголя, но я точно знаю, что не прикасаюсь к бутылке уже… два года. Забираюсь в постель…

      – Черт! – натыкаюсь на чье-то тело в постели и подскакиваю, как ужаленный, шаря рукой выключатель на стене и одновременно пытаясь разглядеть в темноте, кто или что у меня в кровати.

      Взяв себя в руки, а так бояться обычного человека все же зазорно, щелкаю выключателем и охреневаю от увиденного. Поперек моей постели в джинсах и кроссовках лежит лицом вниз… девушка. Светлые волосы растрепаны, и лица мне просто не видно. Замечаю ключ от номера в руке. «Двенадцать», а мой как раз напротив, одиннадцатый. Двери я, вероятно, не запер… Вот от этой красавицы и несет спиртным…

      Стою и почесываю затылок, потому что мерное сопение, доносящееся из подушек, свидетельствует о бесполезности разговоров и скандалов. Я рискую быть неуслышанным вовсе, пока она пребывает в нирване. Переворачиваю ее, взяв за грудки пухлой короткой курточки, и бедняга что-то мычит нечленораздельное. Глаза у нее как у панды, с размазанной тушью, на щеке след от помады, а топик под курткой