Мудрость цветов. Роман Ротэрмель

дорогу.

      – Уходи! Тебе здесь не рады! – продолжал вопить надоедливый паразит.

      Воительница встала над лицом юноши, и грубо раскрыла рот, придерживая за челюсть. Паразит дёргался, его маленькое подобие губ вытянулись в трубочку. Икеда вытащила из-за спины вакидзаси3 – короткий клинок, что был закреплён на поясе, и плавно вогнала в горло юноши. Тело задёргалось. Паразит зашипел, словно змея, оскалив короткие зубки. Клинок с трудом входил внутрь, но охотница крепко держала парня за лицо, не давая даже сдвинуться с места. Лезвие вонзилось в мягкую плоть червя. Он истерично заверещал, и неожиданно, выпрыгнул из глотки парня, оттолкнув остриё вакидзаси от себя. Паразит шустро пополз в сторону дома, виляя мокрым хвостом. Охотница бросилась за ним, но червь умело прыгнул в прогрызенную нору, что пряталась под самым фундаментом. Икеда выдохнула и спрятала вакидзаси в ножны за поясом. Юноша лежал неподвижно. Бледная кожа, словно таяла на солнце. Он не дышал. Сердце не билось. Глаза остались мёртвыми.

      Ловчая собралась с мыслями. Она ускорила шаг и мигом вернулась к фермерскому дому. На низком столике всё еще остывали чаши с едой. Фермер продолжал безостановочно рыть землю. Большая комната была пуста.

      – Нана! – воскликнула воительница, заглядывая в соседнюю комнату.

      Тишина. На мгновенье.

      – Икеда! – откликнулась девочка, выпрыгнув из тёмной, неосвещённой комнаты. – Ты вернулась.

      Она выглядела такой же жизнерадостной, как и прежде, улыбаясь во все зубы.

      – Я, пожалуй, останусь здесь на ночь. Для меня найдётся место?

      Нана заискрилась от счастья, даже слегка запрыгав на месте.

      – Конечно! Ты можешь спать в моей комнате. Ночёвка!

      Комната Наны напоминала тюремную камеру. Ни окон, ни дверей, ни танцующих свечей, лишь несколько проломленных дыр, сквозь которые пробивался лунный свет. Икеда дождалась глубокой ночи. Нана мирно сопела на полу, на тонкой простыне, уткнувшись в подушку. Воительница неподвижно сидела в самом тёмном углу комнату. Вокруг царила тишина. Икеда не слышала даже своего ровного дыхания. Она наблюдала за мирно спящей девочкой посреди голой комнаты. Не было слышно ни шороха, ни пения кузнечиков, только звенящая тишина. Охотнице нравилась такая атмосфера, всё было, как на ладони. Деревянный пол неожиданно заскрипел. Звук казался тихим, почти бесшумным, но в гробовой тишине, слышался отчётливо. Треск повторился вновь. Ещё раз, и ещё раз. Плавно, всё чаще и чаще, словно надвигающиеся полчища мышей. На белое платье Наны уверенно залез червь. Его лицо едва было разглядеть во тьме, но жадные, жёлтые глаза горели ярко, как два горящих шара. Он растопырил острые клешни, напоминающие паучьи лапы, и широко раскрыл рот девочки, тут же начав зарываться внутрь. Икеда мигом вскочила с места, выпрыгнув из дальнего угла. Она звонким свистом обнажила катану, чья тёмная сталь исчезала в ночной пустоте, и отрубила паразиту часть длинного тела. Нана вскочила с места, начав задыхаться и выплёвывать, копошившегося в её рту,

3

Короткий японский меч. В основном использовался самураями и носился на поясе. Его носили в паре с катаной.