Ваше благородие. Олег Северюхин

дамы уже все приготовили, – пригласил попечитель учебного округа.

      Фуршет был хорош, а у меня появился еще один документ, легализующий мое нахождение в том времени, в которое я попал.

      В конце фуршета я прочитал мое давнее стихотворение, чем привел всех в восторг. Это стихотворение еще не публиковалось в «Губернских ведомостях» и в списках быстро разошлось по всему городу.

      Мне природа была вместо няни,

      На базарах я пел куплеты,

      Говорят, что из горькой пьяни

      Вырастают у нас поэты.

      Да, я пью, и с друзьями, и в меру,

      Да, я дрался в кабацком дыму,

      Но я дрался за русскую веру

      И за что-то еще, не пойму.

      Только утром в глухое похмелье

      Просыпался с подругой другой,

      Кто же сыпал в вино мое зелье,

      Почему я в постели нагой?

      Знаю, музу прислали в награду,

      Видно, страсти им мало в стихах,

      Дайте кислого мне винограда,

      Я покаюсь в грядущих грехах.

      А пока разбужу свою деву,

      Словно меч ее черная бровь,

      Ублажу я свою королеву,

      Разгоню загустевшую кровь.

      И последний тост провозгласил батюшка:

      – За веру!

      И я добавил:

      – Царя и Отечество.

      И тут поднялись все как один и запели:

      Боже, царя храни!

      Сильный, державный,

      Царствуй на славу, на славу нам!

      Царствуй на страх врагам,

      Царь православный!

      Боже, царя храни!

      Последующие дни были заполнены трудами по восстановлению знаний. Иннокентий Петрович приглашал знакомых репетиторов, я штудировал военные наставления, уставы и все то, что касается военной службы. Это для меня как родное и ближе всего. По два-три раза в неделю я пишу стихотворения, которые охотно принимает для публикации газета «Губернские ведомости» и даже выплачивает гонорар, который является моей заработной платой. Я серьезно готовился к экзаменам за курс гимназии, а это очень трудно, и видел уважительное отношение к этому моей хозяйки.

      Я безмерно волновался, когда предстал перед авторитетной комиссией в Первой городской гимназии для сдачи экзамена за полный курс обучения. Все-таки я был не недоросль, а вполне зрелый мужчина, которому нужно подтвердить свою личность и имевшиеся знания. Оценка «отлично» с похвальным листом. Вернулся домой под шофе, но в нормальном состоянии.

      Глава 13

      Моя литературная работа в газете приносила свои плоды в виде гонораров и печатания откликов читателей, что подогревало интерес к моей персоне, и я начал получать приглашения на спектакли, заседания литературных кружков. А от стихотворения «Маргарита» даже Марфа Никаноровна стала смотреть на меня как-то с ревностью. И когда Марфа Никаноровна меня брила, я иногда ловил себя на мысли, что женщину с опасной бритвой в руках около твоей шеи дразнить нельзя.

      Жила на свете сеньорита,

      С