До и После. Миражи. Талани Кросс

от всего произошедшего. Ей не нравилось быть у него в голове, не нравилось смотреть на мир его глазами. Мысленно касаясь это страшного человека, она как будто могла испачкаться. А если он еще поймет, что происходит, могут возникнуть большие проблемы!

      Но Бабирусса был спокоен. Милада всеми силами постаралась «не дергаться», не привлекать внимания. Почувствовала себя мышкой, которая проскользнула в комнату, чтобы своровать зерно.

      И тут паника сменилась интересом. Что если она попробует взять контроль на себя? Дернуть за рычаги и заставить Бабируссу сделать что-то, чего бы он никогда сам не сделал?

      Мысль была такой заманчивой…

      «Нет! Нет, нет, нет. Я не хочу. Это ужасно! Так делать нельзя! Папа бы отругал меня за такое».

      Милада попыталась отключиться от Бабируссы и вернуть свое видение мира, но ничего не произошло. Всполохи огня продолжали играть с ней. Она попыталась сосредоточиться, но результат был прежним.

      «Если я навсегда останусь в его голове, что тогда будет с моим телом? Я что, буду просто лежать, неспособная пошевелиться, а глаза будут видеть все, что видит он?»

      Она попыталась выскочить из его головы еще раз.

      Страх начал душить, к горлу подкатил комок. Она принялась щипать себя за щеки и поняла, что может двигаться, что всех этих ужасов, которые она себе навыдумывала, с ней не случится. Нужно было просто понять, как «переключиться на другую камеру». На свою.

      Милада раскрыла глаза и попыталась увидеть Бабируссу через них. Поначалу ничего не выходило, но со временем картинка с костром стала меняться. Сквозь нее начали проступать очертания уха Джереми и силуэт Бабируссы, сидящего у костра. Милада воодушевилась, но радоваться было рано, картинок все еще было две. Она попыталась вытянуть картинку с фигурой Бабируссы на передний план, перетащить ее поверх другой, как она делала на компьютере.

      «Вдруг, если я моргну, все усилия окажутся напрасными?» – подумала она, и как назло глаза защипало. Она непроизвольно моргнула, но ничего страшного не случилось. Картинка с фигурой Бабируссы все еще оставалась перед ней. Она поморгала еще и, убедившись, что все в порядке, с облегчением выдохнула. Резко дернула картинку вперед и поняла, что изображение перестало двоиться.

      Бабирусса потер глаза. Вероятно, подумал, что заснул, потому что затем похлопал себя по щекам и потянул ладони к костру.

      «Он не пошел сегодня на охоту, – послышался елейный голос Страшилы внутри головы у самого уха. – Он далеко, но все еще может найти тебя».

      Милада не сразу сообразила, что Страшила говорит о человеке в плаще, и подумала: «Единственный, кто меня пугает сейчас, это ты».

      Испугавшись, что он услышит ее мысль, постаралась спрятать ее как можно глубже.

      «Ладно, можешь не говорить со мной сегодня, – обиженно сказал он, – но я все равно вернусь. Вернусь, потому что ты сама этого хочешь».

      Ей захотелось сказать, что нет, не хочет. Их разговоры только выводят ее, но Милада осеклась: спорить не было сил.

      Страшила был неправ. Милада не хотела, чтобы он возвращался.