Вависон. Павел Райтер

каря.

      – Антон в прошлый раз вы что-то сказали о волнующем вас сне, – смотря на меня поверх очков, произнёс он.

      – Пожалуйста! Я только на вашей кушетке хорошо сплю, – умолял я.

      – Купите её у меня и спите на ней дома – безучастно сказал он.

      – Сколько?

      – Шестьдесят две тысячи.

      Жидяра.

      – Сон, Антон, – продолжил он после моего молчания, означающего, что он загнул цену.

      – Ничего такого не говорил.

      – Как же? Вот у меня записано: «Вторник. Сон, преследующий с детства». Вы были в полудрёме, могли и забыть. Я могу прописать вам таблетки для памяти.

      – А-а, да. Помню, сон.

      Мне не хотелось тратить деньги на таблетки, доктор знал это и довольно ухмыльнулся.

      Он, знаете, типичный врач. Такой какими их показывают в рекламе зубной пасты, по крайней мере, я видел только таких. Высокий, подтянутый, с сединой в ровно стриженной бородке. Всегда вежлив и обходителен, как дьявол.

      – Что же вы там видите?

      – Этот сон, – я снова откинулся на кушетку, – он будто преследует меня с детства. На самом деле, детства толком не помню, мимолётно пролетело, а вот то, что сон мне этот снился, помню.

      – В этом сне вы встречаетесь с мамой? Вы скучаете по ней, вы злитесь на неё за одинокое детство?

      – Нет, что?!

      – Продолжайте.

      – Там я постоянно играю на гитаре собственную песню, которую только что написал. На утро я не могу вспомнить слов, но один мотив я запомнил на всю жизнь, он играет у меня во сне постоянно. – я набурчал мотив, снившейся мне мелодии.

      Он засмеялся.

      – Это – Сениев. Песня Сениева "Сомниум". Скорее всего, вы услышали эту песню и она проецировалась вам во сне, – ухмыляясь и чиркая что-то в блокноте сказал доктор.

      – Никогда не слышал о такой песне.

      – Шутите? Самая популярная песня восьмидесятых. А по радио её до сих пор крутят.

      – Правда, никогда.

      – Давайте я включу радио, быть может, она нам попадётся, – он достал смартфон, потыкал что-то и из динамиков заговорили голоса, он переключил пару каналов, сделал тише и положил на стол между нами, – вот, тут часто её крутят. Может, нам повезёт и до конца часа её поставят. Говорите дальше.

      – Суть в том, что… Господи, серьёзно есть такая песня? Я надеялся на то, что во мне какой-то скрытый талант к рифмоплетению, который проявляется лишь во сне. А получается, что я просто где-то услышал это и всё.

      – Ну, послушайте. Вполне возможно, что у вас есть этот скрытый талант. Начните писать стихи и увидите. Вот попробуйте сейчас что-то срифмовать.

      – А-ам, нет. Не буду, у меня не получится.

      – Ну, давайте, – растянув улыбку, просил он.

      Этот гад липкий и доставучий.

      – Ох, окей, ладно. Что-то… здесь у вас прохладно.

      – Замечательно! Видите, немного практике и будете писать, как Шекспир!

      – Так же нудно?

      – Так же прекрасно! О! Вот она, – он прибавил громкость на телефоне и я услышал знакомый мотив. Это была она – снившаяся мне, якобы моя, песня.

      Теперь я услышал слова той песни, а не только мотив. "Это всё сон, сомнений нет. Я сам себе в реальность шлю привет" – хрипел голос Сениева.

      – Самая популярная песня восьмидесятых?

      – Ага.

      Сениев заорал припев, переходя с хрипоты на скрип: "Четыре части – вот весь я! Я проснусь!". Доктор выключил звук.

      – Так… А что вас в этом сне волнует?

      – Я… не знаю. Я там, всегда был одного и того же возраста. Когда мне было пять, во сне мне было, скажем, двадцать, в десять тоже двадцать, в пятнадцать – двадцать, мне уже тридцать, а там всё двадцать. Обычно же во сне мы того же возраста, что и в жизни. Так?

      – У большинства так. Но быть может, в детстве вы посмотрели, какой-нибудь фильм про рок-звезду, типа "Первый в Рок-н-Роле" и это засело вам в голову, навязчивой идеей.

      – Я иногда думаю, что всё это просто сон, на самом деле я – молодой музыкант, а все эти проблемы, кредиты, жёны, любовницы, разводы, нищенство – страшный сон.

      – Ха, да, это было бы, наверное, шикарно. Я тоже о подобном иногда мечтаю перед сном, жаль только наша реальность тут…

      – Вы вполне можете быть агентом матрицы или где я нахожусь… Нет, правда, я начал задумываться об этом лет в семнадцать, но со временем я понимаю, что вероятность просто огромная. Вероятность того, что это сон. На улице у меня часто появляются люди из ниоткуда.

      – Вы проверяли зрение? – отстранённо спросил он.

      – У меня минус один.

      – Почему не носите очки?

      – Линзы.

      – Очки – это стильно, – он важно поправил свои.

      – Линзы – удобно.

      – Продолжим.

      – Я