.

в большей степени, нежели охотницы. Они давали советы, которые, принимаясь почти единогласно, обретали силу приказов. Если раньше каждый вел себя кто во что горазд, то теперь приготовления стали упорядоченными и организованными – настолько, насколько это вообще было возможно для метов.

      Именно Мудрые первыми велели всем немного поспать, чтобы эмоции слегка поостыли.

      Проснувшись, Марика почувствовала, что ей несколько не по себе. Кублин беспокойно ерзал во сне, прижавшись к ней. Что не так? В наэлектризованном воздухе ощущался странный запах… Боли. И страха. Как тогда, когда охотницы искали источник услышанного ею крика.

      Снизу раздался новый крик – близкий и настоящий. Марика и Кублин протолкались к верху лестницы, что не вызвало восторга у уже столпившихся там щенков.

      Шел допрос пленника. Похсит держала его лапу над очагом. Другая Мудрая сидела возле его головы, раз за разом негромко повторяя один и тот же вопрос. Он не отвечал, лишь выл, когда Похсит совала его лапу в раскаленные угли.

      У щенков эта картина не вызывала ни ужаса, ни отвращения – лишь любопытство. Они сражались за лучшие места у края лестницы, и Марика опасалась, что кого-нибудь столкнут в дыру.

      Пытка продолжалась.

      – Им все равно ничего из него не вытянуть, – прошептала Марика.

      Кублин кивнул – он тоже это чувствовал.

      Марика внимательно взглянула на брата. Казалось, его нервы на пределе – как и у нее самой. Она не ощущала боли пленника, но улавливала запах страха и отчаяния, источаемый измученным разумом. И она не знала, как от него избавиться.

      Похоже, то же самое происходило и с Кублином.

      Похсит подняла взгляд и посмотрела на них, ощерив клыки в беззвучном, но многообещающем ворчании. Кублин прижался к Марике, и она почувствовала, как брат испуганно дрожит.

      Ей вовсе не требовалось проникать в мысли саганы, чтобы понять, о чем та думает.

      – Спускайтесь, щенята, – позвала их Побуда, вторая в логове после Скилджан. – Есть работа.

      Словно массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенки суетились вокруг, с нетерпением ожидая, когда им дадут какое-нибудь важное поручение. Ведь дадут же – судя по ее тону и словам. Она обращалась к ним, как охотница к охотницам:

      – Марика, Кублин – бегите к Хорвату.

      – К Хорвату? Но…

      Лапа Побуды врезала Марике по уху. Марика промчалась мимо лежавшего без сознания пленника и его мучителей. Они с Кублином подождали разрешения у границы территории Мудрых, а когда Саэттл им кивнула, подошли к очагу самцов, где Хорват, недовольно ворча, возился с очередным усовершенствованием. Воронка из шкур, которая должна была собирать дым, направляя его по тонкой глиняной трубке, настолько обгорела и закоптилась, что готова была сломаться, вместо того чтобы гнуться.

      – Хорват, Побуда нам сказала… – начала Марика.

      – Идите к Блазу.

      Они нашли молодого самца, который пришел в стаю всего два года назад.

      – Ага, –