Слово. Сергей Алексеев

выматерился и пошел, тяжело припадая на неловко пристегнутый протез.

      – Офицерик! А говорил – книгу ищет, – донеслось вслед, и Гудошников понял, что это про него.

      Его привели в помещение уездного ЧК и посадили под замок. Объяснений никто слушать не хотел, котомку и документы забрали. Гудошников свирепел от бессилия и, посидев в камере минуту, начал барабанить в дверь.

      – Горяч, парень, горяч! – донеслось до него из угла камеры. – До утра будем сидеть. Не долбись. Ложись, хоть поспим в тепле.

      Все было в жизни Гудошникова. Университет, война, революция, опять война, госпиталь, инвалидность и тиф, который свалил его сразу же после того, как поджила отнятая нога. После тифа на лице один нос остался, два мутных глаза и выпирающие вперед оголенные зубы с высохшими, превратившимися в нитку губами. Но всегда Гудошников оставался свободным. А тут схватили, не разобравшись, бросили в камеру. И кто? Свои!

      Он отстегнул протез и, привалившись к косяку, стал долбить им дверь. Протез был крепкий, с кованной железом «ступней», тренированные костылями руки не знали устали. Охрана камеры не выдержала и пяти минут. Едва скрежетнул замок, Гудошников ударил двери плечом и, отбросив милиционера протезом, оказался в коридоре. Милиционер выхватил наган и попятился.

      – Где начальник?! – задыхаясь от возмущения, крикнул Никита. – Живо начальника сюда!

      Трясущимися руками он с горем пополам запихал культю в мягкую полость протеза и затянул ремни. Милиционер растерянно крутил головой, но нагана не убирал.

      – Товарищ Муханов?! – неуверенно позвал он. – Товарища Муханова надо! Тут один…

      Гудошников взглянул вдоль коридора и, сплюнув, выругался. По коридору торопливо шел командир эскадрона его, Гудошникова, полка, Серега Муханов. Скрипела наглухо застегнутая кожаная куртка, по-морскому, у бедра, болтался револьвер в кобуре.

      – Муханов! Ну-ка объясни, в чем дело? – спросил Гудошников, словно они только вчера расстались. – Пусть твои орлы вернут мне маузер и документы!

      Муханов остановился, дернул головой.

      – Товарищ комиссар?.. Гудошников? Ты как здесь?!

      – Это у тебя спросить надо – как, – отрезал Гудошников. – Почему это ты героев гражданской войны бросаешь за решетку!

      Милиционер опустил наган и опешил.

      – Ну, что встал? – напирал Гудошников. – Если ты здесь начальник – прикажи, чтобы отдали маузер и документы.

      – Вещи и документы быстро ко мне! – опомнившись, распорядился Муханов, затем крепко пожал руку Гудошникова. – Ты извини, Никита… Товарищ комиссар, по ошибке тебя задержали…

      – Ничего себе! – возмутился Никита. – Ты бы меня еще по ошибке в расход пустил!

      – Да ну, – виновато улыбнулся Муханов. – Разобрались бы… Пошли ко мне!

      В комнате с деревенскими лавками вдоль стен Муханов усадил гостя за стол, а сам присел напротив.

      – Фу, черт, как оплошали. Ну ты прости меня, товарищ