Архипелаг. Николай Побережник

свечей и вечерних молитв,

      Средь военных трофеев и мирных костров

      Жили книжные дети, не знавшие битв,

      Изнывая от мелких своих катастроф.

      Детям вечно досаден их возраст и быт,

      И дрались мы до ссадин, до смертных обид,

      Но одежды латали нам матери в срок,

      Мы же книги глотали, пьянея от строк!

      Липли волосы нам на вспотевшие лбы,

      И сосало под ложечкой сладко от фраз,

      И кружил наши головы запах борьбы,

      Со страниц пожелтевших слетая на нас.

      И пытались постичь мы, не знавшие войн,

      За воинственный клич принимавшие вой,

      Тайну слова «приказ», назначенье границ,

      Смысл атаки, и лязг боевых колесниц.

      А в кипящих котлах прежних войн и смут

      Столько пищи для маленьких наших мозгов…

      Мы на роли предателей, трусов, иуд

      В детских играх своих назначали врагов.

      И злодея следам не давали остыть,

      И прекраснейших дам обещали любить,

      И друзей успокоив, и ближних любя,

      Мы на роли героев вводили себя!

      Только в грезы нельзя насовсем убежать,

      Краткий век у забав, столько боли вокруг…

      Попытайся ладони у мертвых разжать,

      И оружье принять из натруженных рук.

      Испытай, завладев еще теплым мечом,

      И доспехи надев, что почем, что почем!

      Разберись, кто ты трус иль избранник судьбы,

      И попробуй на вкус настоящей борьбы!

      И когда рядом рухнет израненный друг,

      И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

      И когда ты без кожи останешься вдруг

      От того, что убили его, не тебя —

      Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал —

      По оскалу забрал – это смерти оскал!

      Ложь и зло – погляди, как их лица грубы,

      И всегда позади – воронье и гробы!

      Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

      Если руки сложа, наблюдал свысока,

      А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,

      Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!

      Если, путь прорубая отцовским мечом,

      Ты соленые слезы на ус намотал,

      Если в жарком бою испытал, что почем,

      Значит, нужные книги ты в детстве читал.

      На минуту установилась тишина, бабы тихо вытирали слезы, мужики молчали. Михалыч встал, поднял стакан и сказал:

      – Давайте… за тех, кто не пережил…

      Загромыхали лавки за длинными столами, люди встали и молча выпили.

      А потом Иваныч как-то ловко выхватил у меня гитару, шибанув по струнам, и запел:

      Кавалергарда век недолог,

      И потому так сладок он,

      Труба трубит, откинут полог

      И где-то слышен сабель звон.

      Ещё рокочет голос трубный,

      Но командир уже в седле,

      Не обещайте деве юной

      Любови вечной на земле.

      Не обещайте деве юной

      Любови вечной на земле.

      Одним