Тень Лучезарного. Сергей Малицкий

поднял воротник стеганого халата. Когда он впервые услышал о неведомых воинах, вышибающих виров и араманов из их неприступных тысячи лет крепостей, то долго не мог взять в толк, что значит – «не люди»? Вот даку не люди, дакиты – почти люди, да и что там, считай, что люди, разве только клыки у них. Но так и даку, как говорят, все одно люди. Хотя как посмотришь на Телоха, да и на того же Каба или Очила, или на любого из тех нескольких сотен даку, что пробудили орду от спячки шесть-семь лет назад, взяли ее под свое начало, навели порядок в степной вольнице, создали страшные ватаги безумных воинов. Разве они люди? Выходит, что люди. А эти…

      Ползущие по скалам, словно муравьи, воины, которых были сотни, тысячи, наверное, десятки тысяч – издали казались людьми, но даже даку не могли бы сравняться с ними в ловкости. Вот они приблизились к стенам Хонора и сразу полезли по каменной кладке вверх. Полетели стрелы, полилась смола, закипел бой. Началась осада. Неправильная осада. Страшная осада. Неутешительная для хонорцев.

      Забил барабан у шатра Телоха.

      – Быстро! – прошипел обнаруживший себя за спиной евнуха Каб, правая рука Телоха. – Собирай баб, уходим.

      – Куда? – не понял евнух и тут же осекся, потому как не имел права говорить ни с одним из даку. Но Каб не только не проткнул клинком тушу презренного служителя, но даже не ударил его. Оскалил клыки и прошипел:

      – Две лиги вниз по течению. Барка там стоит для твоего табора. Через час должен быть там. А через неделю в Самсуме. Телох проредит твое хозяйство на месте. Чтобы все были готовы – чисты и без ссадин. Уж побеспокойся.

      Евнух еще успел наслушаться сетований ордынцев, которые спешно скручивали шатры, о том, что поживы в Самсуме не будет, потому как тысячи Очила уж точно вычистили великий город, так что придется идти в Махру или Касаду. Хотя вроде бы Эбаббар равняется богатством с Самсумом? Неужели оставит его великий тан в небрежении? А то ведь Хонор, Утис и Фидента уж точно достанутся в разграбление гахам, кто бы они ни были! Видано ли, добычу, что в руки просилась, уступать неведомо кому?

      Степные воины не были словоохотливы, но почти два месяца, проведенные на одном месте, расслабили их. «Ничего, – подумал евнух, меся сапогами из тонкой кожи зимнюю грязь низкого берега, – слетит один или два десятка голов с плеч, сразу подберутся и языки, и в глазах появится прозрачность и спокойствие. Хотя, интересно все же, куда направит войско Телох? И что за черная напасть стоит на севере, мешая идти орде напрямик?»

      Женщины были загнаны в трюм под надзором младших евнухов, а их старшина остался на корме. Всю неделю кутался в теплое одеяло, тянул руки к жаровне и смотрел на темную воду, лишь раз в день спускался вниз, чтобы размяться, посечь толстым ремнем, который не рвет кожу, спины и ягодицы наложниц. Прошли прежние времена. Раньше евнух мог и головы лишиться, если хоть одна из жен великого тана пожалуется на него, даже на щипок упругой плоти, а теперь опасаться следовало недовольства Телоха из-за нерасторопности