Когда любить нельзя…. Неонилла Самухина

сидела молча, уткнувшись взглядом в искусную вышивку на скатерти, покрывавшей обеденный стол.

      – И что же вы теперь намерены делать? – осторожно спросил отец Кирилл.

      – Мне нужно время, чтобы со всем разобраться, – тихо ответила Мария, – отсидеться что ли, подумать…

      Она опять замолчала, а в это время Матрена Евлампиевна принесла из кухни большую миску, полную дымящейся молодой картошки, присыпанной укропом и обложенной по краям сочными ломтиками селедки. Выложив на тарелку Марии горку рассыпчатых картофелин, она протянула ей плошку с постным маслом:

      – На вот, дитятко, полей сама картошечку олией по вкусу, и селедочку бери – свеженькая, утром только в лавку завезли.

      – Спасибо, – поблагодарила Мария, с наслаждением вдыхая аромат этой простой, незатейливой пищи.

      Словно понимая, что Мария сейчас не готова к расспросам, отец Кирилл не стал ее больше ни о чем спрашивать, и обед продолжался в молчании, иногда прерываемом замечаниями хлебосольной Матрены Евлампиевны, суетящейся вокруг стола.

      По окончании обеда, отец Кирилл поднялся и произнес:

      – Благодарим Тебя, Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ: не лиши нас и Небеснаго Твоего Царствия.

      Мария вскочила, перекрестилась вслед за ним, бросив взгляд в угол с иконами, а потом, повернувшись к Матрене Евлампиевне и не зная, можно ли еще поблагодарить и ее, шепнула:

      – Спасибо большое!

      – На здоровьечко, дитятко, – так же тихо откликнулась старушка.

      Отец Кирилл улыбнулся, бросив украдкой на них взгляд, но в это время из соседней комнаты раздался детский плач.

      Матрена Евлампиевна метнулась туда, и через несколько минут вышла, неся на руках полуторагодовалого мальчика в рубашке, едва прикрывавшей его розовую пухлую попку. Малыш недовольно всхлипывал, потирая кулачками заспанные глаза.

      Матрена Евлампиевна гладила его по спине и приговаривала:

      – Ну, ну, Олесик, не плачь! Погляди: вот твой батюшка. А я тебе сейчас чайку сварю, хочешь чайку?

      – Тайку… – согласился малыш и обвел присутствующих повеселевшим взглядом.

      Увидев Марию, он на мгновение замер, раздумывая заплакать ли ему снова или нет, а потом вдруг протянул к ней руки и сказал:

      – На!..

      В первый момент Мария растерялась, но влекомая каким-то новым для нее порывом сделала шаг навстречу Матрене Евлампиевне и взяла у нее малыша. Он тут же прижался, утыкаясь ей носом в грудь и обвивая шею руками. Мария стояла не дыша, бережно прижимая к себе нежное маленькое тельце, пахнущее молоком и еще чем-то детским.

      Малыш шевельнулся, откинул голову и, лукаво взглянув на нее, со смехом опять спрятал лицо у нее на груди.

      Мария подняла глаза на отца Кирилла и Матрену Евлампиевну, которые, удивленно переглядываясь, смотрели на них.

      – Ни к кому же не шел… – наконец вымолвила старушка в полном изумлении и всплеснула руками.

      Ошеломленный тем же отец Кирилл произнес:

      – Мария, познакомьтесь, это мой младший сын – Александр. Матрена Евлампиевна