Агерский лекарь. Наталья Караванова

подул теплом в красные ладони, спросил:

      – Хозяин, не пустишь ли седока моего на ночь? Ступица вон треснула, боюсь, до города не доедем, поломаемся…

      Одно из передних колес действительно сидело на оси неровно.

      – А что за седок-то? За постой-то заплатит?

      Извозчик отворил дверцу, окликнул:

      – Эй, сударь! Не спите ли?

      – Что случилось?

      – Дык все, сударь. Поломалась карета, дальше везти не могу. Вот хозяин здешний на постой предлагает… Будет у вас чем заплатить?

      – Заплатить-то будет чем. Далеко ли до города? Смогу сам добраться?

      – Да мили четыре, не больше. Сможете, но не по такой дороге. Вон как развезло. Да и стемнеет скоро. Я за вами завтра с утра приеду. Вы уж не серчайте, но куда мы без колеса…

      Извозчик замялся. Понятное дело – если его седок торопится, деньги придется вернуть.

      – Значит, завтра. Ну что же. Я не спешу.

      Из кареты вышел высокий, плотно закутанный в серый дорожный плащ человек. Лицо его скрывала шляпа с широкими обвислыми полями, в каких обычно ходит рабочий люд. Вещей у него, можно сказать, не было. Одна небольшая кожаная сумка.

      Извозчик вынул из-под сиденья ящичек с инструментом и принялся колдовать над пострадавшим колесом.

      Бернат поежился – холодный дождь забрался ему за ворот.

      – Следуйте за мной, сударь. Здесь недалеко.

      «Сударь» не выглядел богатеем, так что границы его платежеспособности следовало узнать как можно раньше. Может, он и не из тех приличных людей, которых стоит пускать в дом? Может, его устроит ночь на сеновале, над стойлами?

      Гость окинул дом внимательным взглядом, и Бернат представил, каким его жилье должно казаться проезжему человеку. А что? Хороший, добротный дом, беленые стены. Пусть крыша покрыта не черепицей, а соломой, зато подновляли ее лишь в прошлом году.

      И на дворе чисто. Трава окошена, забор аккуратный, только этой весной поправил. Зимние сугробы старый заборчик совсем на грядки уложили, так Ката, еще весенние ручьи не просохли, начала увещевать: поправь, муж! Люди засмеют.

      Под навесом-гатаром будущий постоялец снял успевшую вымокнуть шляпу и плащ.

      – Вот здесь одежду оставьте, сударь, Ката потом просушит и почистит.

      У входа в дом были устроены крючки для верхней одежды и стойки для рабочего инструмента и сумок.

      Бернат отворил дверь, впуская гостя внутрь.

      Ката в мучном облаке обернулась к ним, поправила прядку. Бернат точно знал, что цепкий глаз супруги не упустит ни одной детали и точно определит, какую цену взять за ночлег.

      Сапоги гость тоже снял у входа. Огляделся, поставил на лавку у двери саквояж. Чуть поклонился хозяйке:

      – Благодарю за приют, добрые люди. Меня зовут Ферг. Я лекарь.

      Хозяева переглянулись, но ничего не сказали.

      Шляпа гостя скрывала темные, до плеч, волосы, уже чуть тронутые сединой. Подбородок и щеки покрывала короткая борода, которую, пожалуй, еще пару