Para Bellum. Василий Звягинцев

будто бы отыскивая спички. Не нашёл, мотивированно открыл ящик стола, не торопясь сунул правую руку внутрь, нащупал потёртую рукоять револьвера. Теперь можно не спеша оглянуться, поднять глаза на незваного гостя. Если он сразу не выстрелил в спину, значит, это не покушение?

      Человек, который стоял в трёх шагах сзади и справа, был одет в выцветший широкий плащ с пятнами плесени. Большой капюшон полностью покрывал голову. В зеленоватой полутени от абажура лампы лицо, изрезанное глубокими морщинами, казалось почти чёрным. Складки кожи светились, как на иконах Феофана Грека и других исихастов.

      – Не бойся, смертный, – пророкотал глубокий бас. – Я не причиню тебе вреда.

      – Я и не боюсь, – хрипло сказал товарищ Сталин, криво улыбнулся и вынул из ящика руку с уже взведённым наганом.

      – Оружие против меня не нужно, – снисходительно произнёс чужой. – Я пришёл предупредить тебя…

      Он сделал долгую паузу. Иосиф Виссарионович тоже молчал. Наконец заговорил визитёр: «Мане, Такел, Фарес написано на стенах твоего дворца. Грядет большая война. Империя будет повержена. И твоя участь будет ужасной. Готовься!»

      Голос звучал ровно, без интонаций. От этого слова становились непререкаемыми, как приговор высшего суда.

      Носитель плаща повернулся и шагнул к выходу.

      Сталин не мог вздохнуть. Сердце заняло всю грудную клетку, гулко и больно толкалось в рёбра. Каждый удар тяжело отдавался в голове. Глаза заволакивала коричневатая пелена.

      «Так и случается инсульт», – подумал вождь.

      Сильнейшим усилием воли он поднял руку на уровень глаз и дважды нажал на спуск.

      Вождь видел, как появились и даже затлели по краям пробоины на выцветшей ткани плаща незнакомца.

      Выстрелы прозвучали удивительно глухо, как через подушку. Призрак неторопливо обернулся:

      – Я же предупредил тебя, смертный, против меня ваше оружие бесполезно…

      Голос у него был по-прежнему низким, но каким-то бесцветным при этом. Не ускоряя движений, призрак дошёл до двери, толкнул её и вышел в коридор.

      Сталин бросил на стол наган, прижал рукой рвущееся на волю сердце. На подгибающихся ногах он как-то добежал до медленно возвращающейся на место двери. Выцветший плащ был ещё виден слева, в двух шагах от первого поворота. Миг, и он скроется в лабиринтах бесчисленных переходов древнего Кремля.

      Часовые замерли по сторонам от входа, с отсутствующими лицами, не «держа винтовки у ноги», а, скорее, опираясь на них.

      – Шэни деда! – выкрикнул Сталин в лицо сержанту справа. – Что смотришь, придурок, стреляй!!!

      Боец словно очнулся от сталинского бешеного крика, да он и вообще впервые услышал голос вождя. Глаза вдруг стали осмысленными, увидели спину призрака. Сержант вскинул к плечу «драгунку».

      – Огонь! – подтвердил Сталин команду с непечатным дополнением.

      Винтовочный