Симфония убийства. Игорь Лысов

что тут говорить… Он не убивал, он не может жить как прежде, он не знает, как жить иначе – первая попытка не получилась. Силов устал не понимать! Не понимать себя и не понимать жизнь!

      – Хорошо… Себя я могу понять – мне отвратительна вся эта бессмысленная суета с театром, с Лизой, с музыкой… Юношеское очарование исчезло – давно исчезло и по инерции делало вид, что оно существует и что жизнь прекрасна… А жизнь – это гадкое единство и борьба! Да еще и противоположностей! Вот что такое жизнь! Своей жизнью обосрать жизнь ближнего – вот жизнь! И уже не докажешь, нет, обратного… Что есть цели, прекрасные цели, которые приведут тебя к счастью! Ложь! Все ложь! Правда в том, что есть те, кому разрешено иметь цели, достигать их и становиться счастливыми! А есть такие, которым это запрещено. Нет, не запрещено, конечно… Мечтай и стремись сколько хочешь, пожалуйста. Только это никому не нужно и даже противно. И будь ты хоть тысячу раз талантлив и тонок – ты не нужен именно с этими своими сраными способностями. И термин даже для тебя придумали – «непризнанный гений»! Хороший термин, правильный, честный! Ты гений, но ты на хер никому не нужен!

      Силов вспомнил, как более тридцати лет назад он и Сашка Попов катились в плацкарте в Питер в консу на композиторский. Два друга, два скрипача и пианиста, полные радужных планов – художественных планов, настоящих, лежали на верхних полках и перемигивались. Все только начиналось – они сочинили даже дирижерство в четыре руки, когда музыка звучит от одного маэстро, а хор поет в слабую долю оркестра и им дирижирует другой гений, который слышит нежность оркестра. Сашка и Силов у себя в музучилище даже один раз попробовали нечто подобное, записали на хороший диктофон и отправили в Союз композиторов СССР. Но диск потерялся в пути и не дошел, или там в Союзе не поняли ничего. Ответа не было, друзья решили, что все дело в том, что СССР уже заканчивался и в Союзе композиторов сейчас не до них – молодые дарования самостоятельно должны пробивать дорогу.

      Они ехали в плацкартном вагоне, и засыпающий Силов мечтал: мальчишка, простой мальчишка из не очень глухой провинции едет в Мекку музыки и архитектуры – в Питер, где каждая собака осенью стихи пишет, гуляя в Летнем саду.

      Виктор знал, что, кроме него с Сашкой, в этом же поезде ехали выпускники музучилища разных факультетов, кто в плацкарте, кто в купе. И сколько еще таких поездов катят сейчас по всей стране! Все ехали покорять Питер, умирающий СССР, мир, вселенную. Засыпая, Силов думал, что всем места не хватит, представлял тысячи поездов, змейками ползущих со всех концов в столицы – и внутри молодые музыканты, и у каждого из них есть мечта!

      А места не хватит не только некоторым, никому места не хватит. Потому что не имеют права на это место… Право на это место имеет только один из всей тысячи убежденных, что он гений и имеет право!

      Силов опомнился только у ресторана – ноги машинально остановились перед входом. В открытую дверь доносились аккорды любимых народом яблок на