Красная зима. Галина Гончарова

Станет ли он колебаться?

      Да ни минуты!

      Пуля из старого, еще дедовского ружья ударила в грудь кавалериста. Надо бы в голову, да побоялся. Все ж далековато…

      Пятеро охотников после ухода грабителей встали на лыжи. Они-то лес знали!

      Здесь спрямить, тут срезать… на месте засады они оказались часа за два до своей добычи. Хотя предупрежденные возницы и так не торопились, давая старосте время все успеть.

      Пять выстрелов грянуло разом. Перезарядить – и второй раз. Как по волкам.

      Как по зайцам… те еще и быстрее.

      Все же кавалерийский полк Ильи – это были не бойцы. Военные, но не воевавшие. Парадные, декоративные… они растерялись. А в тягость ли охотникам перезарядить ружье?

      Для умелых рук – секунда.

      Двое еще успели дернуться к засаде… ну так что же? Только и добились, что пули их ударили в головы, не в грудь. Лесовики белку в глаз бить привыкли, а тут мишень крупнее.

      Ржали кони, метались… староста ждать не стал. Выскочил из засады, ссыпался к дороге, увязая в грязи, которую лишь припорошил сверху первый пушистый снежок, помчался к дороге!

      – Живо!!! Коней ловите!!!

      Поймать удалось восемь из десяти. Двоих куда-то унесло, да и пес с ними. Зато трупы – все десять.

      Мародерили крестьяне быстро. Или – восстанавливали справедливость?

      Вояки были облуплены до полной наготы – нет, не до исподнего. Тоже полотно, авось да пригодится. Так что до наготы. И десять тел сложили вдоль дороги.

      Пойманных лошадей привязали к телегам – тоже пригодятся. Барахло сложили прямо на сено.

      И кое-как развернули возы.

      Староста подождал какое-то время, пока все отъедут, и достал нож.

      Ох, не хотелось ему этого делать! Нет, не хотелось…

      А придется.

      Деревню он подставить не может, значит, надо дать другого подозреваемого. Какого? А чего искать-то? Да здравствует Освобождение!

      Вырезать ножом на груди одного из солдат символ Освобождения было несложно. С ним и безграмотный справится.

      Символом Освобождения стала роза ветров – восьмиконечная звезда. Или восьмиконечный крест, тоже сойдет на первое время…

      Староста постоял минуту над трупами, вздохнул…

      Если б не нужда горькая… а все одно! Нечего тут!

      Одни налетят, ограбят! Вторые налетят, ограбят… Да ему плевать, кто там в том Звенигороде кресло задом мнет! Хоть Петька, хоть Гаврюшка, староста их отродясь не видел и видеть не желал. Оно понятно! Языком махать – не камни таскать! В мягкое-то кресло каждый хочет, а ты в поле поработай! Сено!!!

      А ты то сено косил?! Ты его в скирды сметывал, ты его сушил, ворошил, возил? Да тут в каждую копёшку столько труда вложено, сколько вам, скотам, за год не одолеть! И отдать!

      Да за красивые слова, да еще и в морду… а вот перебьетесь! Староста собирался выступить перед крестьянами. И предложить перебраться в лес, на хутора. Такие, считай, у каждой третьей семьи были. Кто пчел водил, кто сено на лесных лугах косил, кто охотился да заимки ставил… Худо ли, бедно, а перезимовать там можно будет! Потеснятся, втрое упрутся…