Лекции о Лейбнице. 1980, 1986/87. Жиль Делёз

взглянуть, как он отвечает на вопросы слушателей, пытающихся, по его мнению, «отвести его в сторону». Так, кто-то спрашивает его о событии по Фернану Броделю – на что Делёз отвечает в том духе, что как историк Бродель прав, но мы не историки, а философы. Когда же Изабель Стенгерс пытается вывести Делёза на разговор о новейших физических теориях поля, тот опять сворачивает в накатанную им колею – «ближе к Лейбницу».

      Из лекций можно узнать и некоторые вещи, которые Делёз никогда не отважился бы включить ни в одну книгу, например уничтожающую оценку Витгенштейна и тезис о том, что Витгенштейн заслонил собой гораздо более крупные фигуры аналитической философии – Уайтхеда и Рассела. А в одной из последних лекций Делёз открытым текстом заявляет, что «законов природы не существует», а тот, кто признаёт законы природы, должен признавать и их противоположность в виде чуда и, следовательно, является не просто картезианцем, но даже и теологическим окказионалистом в духе Мальбранша! По мнению же Лейбница/Делёза, в мире не существует ничего, кроме свободной игры сингулярностей, событий и монад (правда, одни монады господствуют, а другие подчиняются)… Кроме того, Делёз вводит переоценку ценностей в том, что касается иерархии греческих философов. Так, стоиков он ставит выше Платона и Аристотеля, заявляя, что, если бы от них дошло большее количество текстов, еще неизвестно, кто стал бы в греческой философии классиком № 1. Читатель найдет и немало рассуждений о Плотине как авторе термина «монада», много греческой этимологии, где проводится различие между двумя типами единиц-единств: monas и enas.

      Многие вопросы освещены в лекциях гораздо яснее, чем в книге «Складка», где «ритуальный сциентизм» мешает разобраться в том, как именно «работают» монады и два барочных этажа, как действует связывающий их vinculum. Так, из лекций явствует, что два этажа относятся сразу и к каждому атому материи, и к каждому, если можно так выразиться, «атому духа», и к сочетанию этих атомов на макроуровне. Кроме того, показательно – продолжающее мысли Лейбница – утверждение Делёза о том, что незнания «в природе» не существует вообще, каждая монада знает всё, только одно с большей отчетливостью, а другое – с меньшей. (Неистребимый оптимизм Делёза не мешал ему любить злейшего врага Лейбница, Вольтера, так как Лейбниц и Вольтер сочетаются между собой в рамках «предустановленной гармонии»; с другой же стороны, Делёз не считал Лейбница непогрешимым в личном плане и полагал, что по моральным качествам Лейбниц несравненно уступал Спинозе…)

      Делёз «раскрывает скобки» вокруг мыслей, по разным мотивам отсутствующих или затушеванных в книге «Складка. Лейбниц и барокко». Так, он неоднократно возвращается к параллели между Лейбницем и Беркли, поскольку, из-за того что, по Лейбницу, мир не существует вне выражающих его монад, возникает соблазн спутать этот тезис с берклианским «esse est percipi». Но нет – это повторяется во многих лекциях, – монады не только выражают, но и актуализуют мир, а vinculum (между телом и душой, между