Четыре. История дивергента. Вероника Рот

Я нахожусь в квартале изгоев, который располагается между сектором Альтруизма, штаб-квартирой Эрудиции, штаб-квартирой правдолюбов и общей территорией. На каждой встрече фракции наши лидеры – обычно в лице моего отца – убеждают нас не бояться изгоев и относиться к ним как к обычным людям, а не как к сломленным, потерянным созданиям. Но я их не боюсь – у меня даже не возникало подобных мыслей.

      Теперь я бреду по тротуару и заглядываю в окна зданий. В основном я вижу только старую мебель, голые стены и пол, усыпанный мусором. Когда большая часть жителей покидала Город (а, по-видимому, именно так и было, поскольку некоторые дома до сих пор пустуют), они никуда не торопились, потому что их жилища все еще очень чистые. Но в квартирах уже не осталось ничего интересного.

      Однако, минуя одно из зданий на углу, я кое-что замечаю. Комната за окном выглядит заброшенной, как и другие помещения, но в ней теплится крохотный горящий уголек.

      Я щурюсь и торможу напротив окна, а потом пробую его открыть. Вначале рама не поддается, но вскоре мне удается пошевелить туда-сюда, и створка откидывается наверх. Я просовываю вперед свое тело, а затем ноги и опускаюсь на пол бесформенной кучей. Поцарапанные локти зудят от боли.

      Здесь пахнет приготовленной едой, дымом и едким потом. Я медленно подхожу к угольку, вслушиваясь в тишину. Но до меня не доносятся голоса, которые могли бы свидетельствовать о присутствии изгоев.

      Окна в соседней комнате закрашены краской и замазаны грязью, но блеклый лучик света просачивается сквозь стекла, и я различаю на полу сложенные тюфяки и старые консервные банки с остатками высохшей еды. В центре комнатушки установлен небольшой мангал. Практически все угли побелели, отдав свое тепло очагу, но один из них еще тлеет, а это означает, что недавно тут кто-то побывал. И, судя по запаху и обилию банок и одеял, тут обитало несколько человек.

      Меня всегда учили, что изгои живут отдельно друг от друга, не объединяясь в группы. Теперь, глядя на это место, я удивляюсь, почему я верил подобной ерунде. Почему бы им не жить в группах, как мы? Такова природа человека.

      – Что ты здесь делаешь? – настойчиво спрашивает чей-то голос, и по моему телу будто проходит электрический заряд. Я оборачиваюсь и вижу грязного человека с бледным одутловатым лицом. Он стоит в соседней комнате и вытирает руки рваным полотенцем.

      – Я просто… – бормочу я и кошусь на мангал. – Я просто увидел огонь.

      – Ага, – незнакомец засовывает уголок полотенца в задний карман брюк и направляется к двери.

      Мужчина облачен в черные штаны с логотипом Правдолюбия, залатанные синей тканью Эрудиции, и в серую рубашку Альтруизма. Такая же рубашка сейчас на мне. Он худой, как щепка, но кажется сильным. Достаточно сильным, чтобы навредить мне, но я не думаю, что он станет так поступать.

      – Тогда спасибо, – отвечает он. – Хотя здесь ничего и не горит.

      – Вижу, – соглашаюсь я. – Что это за место?

      – Мой дом, – отвечает мужчина, холодно улыбаясь.