Тьма. Эмма Хоутон

заползти в кровать и отключиться или хотя бы попытаться. Вместо этого, я попиваю чай из чашки, поданной мне Дрю, и понемногу подъедаю торт Каро, хотя я слишком устала, чтобы чувствовать голод.

      Сделай усилие, подбадриваю я себя. Первое впечатление и все такое.

      К счастью, от дальнейшей болтовни меня спасает прибытие темноволосого мужчины в компании строго одетой авторитетной женщины лет пятидесяти. Это, должно быть, Сандрин, начальница станции.

      – Привет. Я Кейт. – Я встаю, протягивая руку.

      – Я знаю, – отрывисто отвечает она с французским акцентом, что почему-то делает ее еще более внушительной. – Добро пожаловать в АСН, – она без стеснения смотрит на мой шрам несколько секунд, а затем представляет мужчину позади нее: – Это Рафаэлло де Марко, доктор, которого ты заменяешь.

      Рафаэлло широко улыбается мне.

      – Приятно познакомиться, – говорит он на идеальном английском, – пусть и на короткое время. Приношу извинения, что так поспешно уезжаю.

      – Что ты имеешь в виду? – недоумеваю я. Он должен улететь на следующей неделе.

      Доктор выглядит слегка пристыженным. Он бросает взгляд на Сандрин, но она молчит.

      – Тебе никто не сказал? – спрашивает он. – Я уезжаю сегодня.

      Я тупо смотрю на него, не понимая. Он уезжает? Рафаэлло должен был провести следующую неделю, передавая мне рабочее место, помогая мне освоиться.

      – Нет, никто мне не говорил.

      – У Рафа заболел сын, – сухо сообщает Сандрин. Она безучастно изучает мою реакцию. Почти придирчиво, как мне кажется.

      – О, мне жаль, – запинаюсь я, пытаясь скрыть страх.

      – Ничего серьезного. – Рафаэлло снова одаривает меня извиняющейся улыбкой. – Но его придется оперировать, и я нужен жене дома.

      – Ладно. – Мне ясно, что это звучит неискренне, но я слишком шокирована, чтобы проявить больше сочувствия. Каким образом я разберусь без его инструктажа?

      Внезапно появляется Джим, жадно прихлебывая свой чай.

      – Прости, друг, – он хлопает доктора по спине. – Нам нужно отправляться прямо сейчас. Только что получил предупреждение, что скоро погода ухудшится.

      Рафаэлло быстро прощается в суматохе объятий и рукопожатий. Затем берет рюкзак и поворачивается ко мне.

      – Я оставил файл на твоем столе вместе с инструкциями. Все будет в порядке, Жан-Люк все подробно записывал.

      Жан-Люк Бернас. Французский доктор, погибший на льду два месяца назад. Причина, по которой я здесь.

      – Спасибо, – говорю я автоматически. – Я надеюсь, с твоим сыном все будет хорошо.

      Рафаэлло кивает, а затем исчезает. Сандрин поворачивается и уходит без единого слова.

      Настроение окончательно испорчено. Я рассчитывала, что здесь будет кто-то, кто научит меня проводить все научные эксперименты и в целом поможет войти в ритм. Глупо, но я чувствую себя преданной. Покинутой. Хотя, конечно же, в этом никто не виноват.

      Несколько сумасшедших секунд я борюсь с желанием побежать за ними и сказать, что передумала, что хочу вернуться