Закон Ордена. Петр Гурский

Разочарованные братья сняли комнату на постоялом дворе и, поскольку солнце уже всходило, обыскали таблицами лес. Но стены Багровой корчмы были непроницаемыми для магии гроблинов.

      Девка за ночь постарела и сморщилась, и расточилась прежде, чем солнце разогнало утренний туман. Братья устали и почти потеряли надежду на то, что отыщут Алию. Все трое завалились спать.

      Алия проснулась поздним утром и долго лежала с открытыми глазами, ошеломленная, не верящая сама себе. Кестель стоял у окна и смотрел на дерево, чьи ветви гнулись под тяжестью вороньих гнезд. Слышалось карканье.

      Он оторвал взгляд от дерева, посмотрел на отражение Алии в оконном стекле.

      – Дождь собирается, – сообщил он и взглянул на оригинал.

      А, еще не пришла в себя.

      – Это было красиво, – тихо выговорила она.

      – Что снилось?

      Она подняла руки и увидела, что они связаны, а сама она лежит в постели нагая. Алия выругалась, ее лицо исказилось гримасой злости. Алия сунула руку между ног, вытащила, понюхала – и вздохнула с облегчением, а затем натянула простыню до шеи.

      – Я заснула в ванне?

      Он пожал плечами. А она посмотрела на него с интересом и – надо же – с нескрываемым презрением.

      – Что мне снилось, не твое дело. Почему мы еще живы?

      – Мертвая ты мне не принесешь ни гроша, – снова повернувшись к окну, заметил Кестель.

      – Не думай, что я ни о чем таком не подозревала. Я сразу поняла, что у тебя есть план.

      Он молча смотрел в окно.

      – Ну ладно, когда ты начал хлестать пиво, я немного испугалась. Так отчего нас не зарезали?

      – Тут порядочные люди.

      – Тут Багровая корчма!

      – Ну, если переживешь Театр и обзаведешься внуками, будешь им рассказывать про то, что ночевала здесь, – предсказал Кестель.

      – Я расскажу им про то, как убивала тебя, – нахмурившись, предсказала Алия.

      – Собирайся, – устало приказал он.

      Он желал Алию Лов, когда та спала. А проснувшись, она превратилась в обычную вульгарную бабу и уже надоела.

      Она поднялась, завернувшись в простыню, уселась на горшок, потом босой ногой толкнула горшок под кровать.

      – Развяжи меня. Мне надо одеться.

      Кестель не хотел вести ее нагой и потому исполнил просьбу. В общем, при известной осторожности можно было не бояться Алии. Он умел сворачивать шеи просто голыми руками.

      Когда она оделась, Кестель снова связал руки.

      Они спустились вниз. Корчма пустовала. В дневном свете столы оказались наполовину сгнившими, с потолка свисала паутина, на полу лежали горы мусора и подыхающий пасюк. Кестель вынул из сумки пару истертых, грязных серебряных монет и положил на пыльную стойку.

      – Мы должны были заплатить не такой валютой, – заметила Алия.

      Когда вышли наружу, она указала руками и вполголоса опасливо сказала: «Колодец».

      Кестель подошел к нему и нерешительно заглянул внутрь. Далеко внизу поблескивала поверхность воды, а