Хор мальчиков. Вадим Фадин

как в его чемоданах и в карманах роется недоброжелательный человек.

      Дел с представителями власти он прежде не имел никаких, кроме объяснений с регулировщиками на улицах, – и о тех остались самые неприятные воспоминания. Водил он машину чрезвычайно грамотно, за тридцать с лишним лет вождения ухитрившись не получить ни одной штрафной отметки в правах. Взглянув на выданные давным-давно, однако девственно чистые его документы, ни один автоинспектор не решался испортить их компостером, и всё же после каждой проверки на дороге Дмитрию Алексеевичу, пусть и не понёсшему потерь (утешительный рубль, отданный, конечно, без квитанции, бывал не в счёт), но расстроенному то ли хамством милиционеров, наглых из-за собственной неправоты, то ли своим бессилием, долго потом казалось, будто он перепачкался в навозе. Чего-то подобного он ждал и от досмотра на границе.

      На сей раз его научили некоторым приёмам.

      Зазвав проводника в купе, Дмитрий Алексеевич принялся расспрашивать того о предстоящей процедуре:

      – В такой тесноте и чемодана не раскрыть…

      – Есть места попросторнее, – ухмыльнувшись, заверил проводник. – Пройдёте в таможенный зал, там расположитесь, как хотите.

      – Со всем этим барахлом? Страшно подумать: в Москве я взвесил – сто сорок шесть килограммов. Но там-то мне помогали, вы сами видели, сколько пришло провожающих. Мы с женой – люди немолодые… Неужто и впрямь заставят?..

      – Это уж какая бригада попадётся. Есть которые и вовсе не смотрят, а то, бывает, перелопачивают всё. Впрочем, как сумеете договориться.

      – Вот именно! Только для этого нужно опыт иметь, а мне – где было его набраться? Еду в первый и в последний раз – так откуда мне знать, как и с кем обойтись? Нельзя же взять и предложить незнакомому человеку… договор! Тоже ведь, вы правы, на кого попадёшь: иной возьмёт да обидится. С другой стороны, вы-то их всех знаете… Кстати, вот мысль: вы не могли бы нам помочь в этом? А то ведь, если сам возьмусь – как бы не испортить дело.

      Проводник вполне мог бы поломаться для порядка или же прикрикнуть с оскорблённым видом, но не счёл нужным и согласился неприлично, на вкус Свешникова, легко. Приготовленные для операции деньги – семьдесят долларов, по уже известной таксе, он взял, однако не тотчас, а перед самой остановкой в Бресте. Там, расплатившись, Дмитрий Алексеевич ещё поволновался в ожидании известно чего, но проводник не обманул, и таможенный чиновник (правда, не подмигнув и не подав иного знака) даже не взглянул на чемоданы, а только, листая поданные ему документы, скороговоркой поинтересовался:

      – Что в багаже? Одни личные вещи?

      – Личные, личные, – быстро повторил за ним Свешников – и немедленно сплоховал: хотя в вопросе таможенника уже содержался нужный ответ и хотя тот уже складывал, собираясь вернуть, бумаги, он вдруг выпалил, спохватившись: – Чуть не забыл, вот же ещё разрешение на книги.

      – На книги? – недоверчиво переспросил чиновник, озадаченный