Кощуна о женстве. Наг Стернин

ею водою.

                                                              И очнулся Великий Свод Небесный.

                                                                               И потянулся.

      И треснули ледяные оковы Мира. С тяжким грохотом осыпалась Тьма. И воссиял Свет, и бросились наутек темные боги, и бежали они за тридевять земель в полуночные страны, туда, где черными горами взгромоздились обломки Тьмы,

                                                                                    бежали,

                                                       скрежеща зубами в бессильной ярости,

      ибо кончилась отныне власть их над миром вольная, безраздельная.

                                   Тяжким весом своим распластал Землю Великий Свод Небесный.

                                                      И сжал-обволок ее вешним своим объятием.

                                                                   И согрел ее жаром своим.

      И зашлась Земля в парной истоме, и раскрылась ему навстречу в жажде материнства: ну, скорей же, скорей, ибо – пришла пора.

                                                  Мать Мокошь, животворная сила Мира, слава Тебе!

      Нет над Тобою никого и ничего, и неодолим порыв Твой к Свету, Теплу, Весне.

                                                                                  Слава Тебе.

      И вспорол Сварог лоно Земли ударами молний. И залил его семенем вешних ливней.

                                                                                  И взошла,

                                                                                 и расцвела,

                                       и заполнила Мир буйноцветная Жизнь прекрасная, могучая.

      Слава Тебе, мать Мокошь, равно щедра Ты к великим и малым мира сего, каждого одаришь Ты потомством и каждого напоишь, ибо корень Твой – Влага.

                                                                                Слава Тебе!

      Земле же все равно, чье семя принять в лоно свое, ибо благословила ее Мокошь на жизнь, и не скальная Гора, не злобная Пустыня, не мерзлый Камень она, а мать-сыра Земля. И нельзя сказать ей: "Лишь сие семя прими!", не поймет, не услышит, нет ей дела до неумеренных притязаний. Перед любым семенем распахивает чрево свое.

                                                                Ибо знает она материнство,

                                                     но не знает, и знать не хочет отцовства.

      Слава Тебе, мать Мокошь, матери всего сущего. Трижды слава за венец творения Твоего. Дерзостно стремится человек познать непознаваемое и сотворить нерукотворное. Но трижды горе роду, который станет слишком тяжел для материнской груди Твоей.

      Такое уже было в веках.

      И кости родов тех, обращенные в камень, вопиют: "Се была жизнь…"

                                                     Слава Тебе, Первоматерь, слава Тебе!

      ***

      Что ни утро, прощается со своею суженой, Луною, сын Сварогов, Даждьбог. Подводит ему белых коней, впряженных в огненную колесницу, милая сестра его Заря Утренняя. С поклоном подает поводья. Целует сестру Даждьбог Сварожич, и вспыхивает она румянцем вполнеба, и машет вслед брату розовым навласным покрывалом.

                                                            Неспешно идут по небу могучие кони.

                                                             Зорок взгляд Даждьбога Сварожича.

      Порядок ли на Земле? Ладно ли? Нет ли где какого невежества? И вот уже метнулся над окоемом небесным к грозовой черной туче Перун Сварожич, брат и посланец его.

                                                             Грозен меньшой брат Даждьбогов.

      Радуга лук его, молнии стрелы его, гром далекозвучное слово. Но отважны и тьморожденные демоны Ночи. Отважен и могуч Великий Многоглавый Змей, сын Темной Горы, Горыныч.

                                                      То огненно, то лёдно дыхание его.

                                                                                  Бой! Бой!

      И мечутся в тучах острые стрелы Перуновых молний, и грохочет гневный голос его, и пышут во все Небо всполохи пламени из пастей грозного Змея.

                                                                                        Бой!

      А на Земле в сосновых борах, в дубравах зеленых и рощах кудрявых березовых летит на белом конепресветло-светлый юный красавец. Могуч и прекрасен он, налитый ярою силой. На льняных волосах его венок из полевых цветов.

                                                             Одесную – колосьев пук ржаных.

                                                       Ошую – пустоглазый череп оскаленный.

      Весь он – весенний свет и радость и тепло.

      Весь он – сила мужская напряженно-тугая, неистовая.

      Весь он – буграми мышц вздутая мощь кроваворукая неукротимая, смертоносная.

                                                             Ах, Ярило,

                                                                ярый,

                                                               яркий,

                                                             яростный!

      И