Дочь убийцы. Владимир Колычев

осуждением.

      – Что ты такое говоришь? – пробормотала Элен.

      Денис мог снарядить за ней частного детектива или попытаться тупо выследить ее через мобильник. При втором варианте повода для волнения у нее не было. Свой айфон Элен оставила в машине, и Денис не мог знать номер квартиры, в которой она находилась.

      – Можешь не оправдываться, – заявил он.

      – Я не оправдываюсь.

      – Все равно ты мне больше не нужна, – сказал Денис, повернулся к ней спиной, взялся за ручку двери.

      – Ты не можешь так просто уйти! – сказала Элен.

      – Я ухожу не просто. – Он усмехнулся и добавил: – Я ухожу к другой.

      Дверь за собой Денис закрыл тихо, но Элен стояла как оглушенная и хлопала глазами, глядя ему вслед.

      Не вопрос, она виновата перед Денисом, но все равно он не имел права бросать ее. Если виновна, то казни, но не уходи.

      Элен быстро пришла в себя, переместилась в гостиную, опустилась в кресло. А Лена так и осталась стоять в прихожей, оплакивая разрыв с любимым мужчиной. Элен усмехнулась, думая о своем слезливом двойнике.

      «Лена, конечно, дура, но я просто обязана помочь ей вернуть Дениса».

      Мотыль качал головой, недобро сощурив глаза. Он не верил Элен и, скорее всего, думал, как ее наказать.

      – Ты сдала меня, – тихо, но резко сказал Мотыль.

      – Нет, я тебя не сдавала. Антон сам все понял и взял меня за горло!

      – И ты раскололась.

      – Ну да. Но про тебя конкретно не сказала ни единого слова! – Ее так и подмывало отвести взгляд в сторону.

      – Страшно умирать? – Мотыль смотрел на нее как плохой хирург на своего пациента, перед тем как дать ему наркоз.

      Плохой хирург не желал больному смерти, но мог зарезать его на операционном столе по причине своей бестолковости. Мотыль не хотел убивать Элен, но у него такой плохой характер. Вдруг рука дернется?

      – Но я правду говорю. – Элен чувствовала, как у нее отнимаются ноги. – Он спросил, на кого я работаю, я сказала, что на очень крутого авторитета, но имени не назвала.

      – Он обидел одного весьма уважаемого человека, – сказал Мотыль.

      – Я так и поняла.

      – Ты знаешь, как это было.

      – Да, знаю. Он и меня на свою камеру снял.

      – Надо было его за это убить, – произнес Мотыль и пристально посмотрел ей в глаза.

      – Но ты же не говорил об этом.

      – А если скажу?

      – Может, лучше деньгами взять? – предложила ему Элен. – И волки сыты, и овцы целы.

      – Деньгами? – Мотыль пальцем приподнял свою правую бровь.

      – Как вариант. В довесок.

      – К чему в довесок? – Мотыль приподнял пальцем и левую бровь.

      – Тебе же нужен Егоров.

      – В довесок к Егорову?

      – К его дочери. Антон может выйти на Егорова через нее, снять девчонку, войти в доверие. Она сама выложит ему на блюдечко трусики с голубой каемочкой.

      – Эту голубую каемочку мы покажем ее папочке? – спросил Мотыль.

      – Эту каемочку мы покажем Кучину. Этот козел меня бросил! – выдала