Загадай любовь. Ася Лавринович

шарфе…

      – Тоже верно, – первой отвела я взгляд. – И ты даже не спросишь, почему мы гуляем?

      – Погодка больно хорошая, – серьезно сказал Тимур.

      Я сильнее укуталась в шарф и точно так же, с самым серьезным видом, кивнула.

      Мы дошли до набережной, где снег валил еще гуще. У нас с Тимуром не было ничего общего, поэтому мы оба преимущественно молчали, но, удивительное дело, меня это ничуть не напрягало. Если мы и произносили фразы, то только короткие и какие-то глупые.

      Заметив, как я прячу руки то в карманы, то в рукава, Тимур спросил:

      – А где твои перчатки?

      – Я их все время теряю.

      Тогда Макеев полез в карман и достал свои – вязаные, черные и, кажется, совсем новенькие.

      – Вот, возьми.

      – А ты?

      – У меня никогда руки не мерзнут.

      – У нашей старой собаки тоже никогда не мерзли лапы.

      – Ты все время меня будешь с разными животными сравнивать?

      – Прости.

      – Кем еще назовешь?

      – Могу лошадью.

      – Очень хорошо.

      Молчание. Но перчатки у Макеева просто замечательные. Мягкие, теплые. Хотя и большие. А еще почему-то стало так приятно, что Тимур дал мне их поносить…

      – Странные у нас с тобой разговоры, Макеев.

      – Хочешь горячий чай?

      – Чай?

      – И хот-дог.

      Мы остановились у палатки с быстрым питанием и взяли два стаканчика чая навынос и два французских хот-дога. Мне с кетчупом, а Макееву – с горчицей.

      Поставили стаканчики на припорошенный снегом широкий парапет и уставились на темную воду. Ели молча. Набережная в это время была практически пустой. Вода в реке еще не замерзла. Жуя хот-дог, я с задумчивым видом уставилась на черную водную рябь.

      – А хочешь, я ему морду набью? – спросил вдруг Макеев.

      – Кому? – не сразу поняла я.

      – Жениху твоей сестры.

      – Зачем? – засмеялась я, сделав глоток горячего чая. После съеденного хот-дога стало намного теплее. Перчатки Макеева я зачем-то убрала в карман.

      – Ну, ты же терпеть его не можешь, – пожал плечами Тимур.

      – Ты мне тоже не особо нравишься, Макеев, – со смехом сказала я, снова отпив чай. Картонный стаканчик обжигал пальцы.

      Снег вдруг перестал падать, и из-за туч вылезло солнце. Яркое и уже по-настоящему зимнее. Тимур, прищурив один глаз из-за слепящих лучей, повернулся ко мне и осмотрел меня с нескрываемым интересом. Я улыбалась и теперь тоже не отводила от него взгляд.

      – Поэтому если ты себе там что-то надумал… – продолжила я.

      – А что я могу надумать? – улыбнулся Тимур. А я отметила про себя, какие у него белые и ровные зубы.

      – Сам знаешь что, – проворчала я.

      – Понятия не имею.

      – Перестань, – толкнула я легонько Тимура. Как-то кокетливо получилось, но я не нарочно, честное слово.

      Макеев взял с парапета мой пустой стаканчик и выкинул его вместе со своим в ближайшую урну. Потом вернулся ко мне.

      – Ладно, – вздохнул он. – Я все-таки уже надумал,