Вся власть Советам. Том 3. Александр Михайловский

вас, господин Мехмед-Хаджи, – сказал Петерсен, – я думаю, что мы могли бы сотрудничать с вашей страной с большой взаимной пользой.

      – Вот и отлично, – сказал я, – господа, я надеюсь, что сказанное сегодня здесь не останется лишь благими пожеланиями. Чем меньше будет недоразумений между нашими странами, тем лучшими будут взаимоотношения между нами. Торговать – лучше, чем воевать. Ведь мы соседи, а соседи должны жить дружно…

      Попрощавшись с присутствующими, я отправился в гостиницу «Гранд-Отель», где меня уже поджидал с нетерпением генерал Игнатьев.

      16(3) ноября 1917 года. Полдень. Петроград. Таврический дворец. Комната заседаний председателя Совнаркома.

      Тамбовцев Александр Васильевич.

      Сегодня мы собрались у Сталина для обсуждения одного весьма важного и не терпящего отлагательств вопроса. А именно – что нам делать с так называемой Украинской Народной Республикой.

      Все лето 1917 года в Киеве происходили события, смахивающие на тот бардак, который обычно случается в палате для буйнопомешанных «дома скорби» во время полнолуния. Новая власть – Центральная рада – щедро обещала людям, которые повелись на ее заклинания о благе народном, землю, волю, право на достойную жизнь, умалчивая при этом, каким образом все это счастье свалится на головы жителей Киева и его окрестностей.

      В «Универсале» Центральной рады лишь говорилось, что раздача земли в собственность хлеборобов произойдет только тогда, когда созванное в Петрограде Учредительное собрание соблаговолит принять соответствующие документы. Кстати, это был весьма хитрый способ спихнуть недовольство людей на Россию – дескать, мы и рады вас облагодетельствовать, только эти «клятые москали» у себя в Петрограде все что-то тянут. Видать, не хотят, чтобы украинцы трудились на своей земле.

      Сама же Центральная рада вскоре превратилась в обычную парламентскую говорильню, где лица, участвующие в законодательном процессе, занимаются главным образом тем, что выбивают для себя полномочия и хорошо оплачиваемые должности.

      К тому же, несмотря на декларируемое единство украинской нации, они быстро перегрызлись между собой, и пребывали в состоянии перманентного внутреннего конфликта. В общем, в Киеве происходило примерно то же, что было и в Петрограде при министре-председателе Керенском, только труба пониже, и дым пожиже.

      На совещании в Таврическом дворце, помимо Сталина и меня, присутствовали наркомвоенмор Михаил Васильевич Фрунзе и небезызвестный Климент Ефремович Ворошилов, который в данный момент создавал в Петрограде народную милицию, мобилизуя в помощь старым опытным кадрам сыскной полиции сознательных рабочих-большевиков.

      Такой состав присутствующих на совещании не был случайным – Фрунзе отправится в Киев, чтобы железной рукой навести порядок в том «самостийном» бардаке, который устроили там предтечи бесноватых бандеровцев. Ну а Ворошилову, как уроженцу Луганска, и человеку, имеющему в