Любовь без права пересдачи. Екатерина Каблукова

он, снова утыкаясь носом в свой ежедневник.

      – Конечно, – выполнила я требование и спешно вышла из аудитории.

      Покидать территорию академии я не стала. Прошла в ближайшую уборную, переоделась, спрятав парик, очки и легкий жакет в холщовую сумку, выкинула бородавку и отправилась к Мэлу.

      Лаборатория факультета зельеварения располагалась в новом корпусе. Он был открыт в год моего поступления. Событие получилось очень памятным, при строительстве забыли сделать проход между корпусами, а деньги закончились. Поэтому два года мы бегали из здания в здание, прижимая к груди драгоценные реактивы, чтобы избежать попадания на них солнечных лучей.

      Продолжалось все до тех пор, пока император не посетил академию. Кто-то из адептов торопился настолько, что едва не сбил его с ног. Пробирки звякнули, зелье плеснуло на дорогу, а его императорское величество нахмурил брови. Проход достроили и открыли в течение семи дней.

      Но я по привычке предпочла воспользоваться входом с улицы.

      Огромный тролль-охранник на входе при виде меня нахмурился и преградил путь.

      – Не положено! – прогрохотал он.

      – Что не положено? – Я вскинула брови, изображая удивление.

      – Пускать не положено.

      Я закатила глаза. Каждый раз одно и то же! И именно этот охранник, я его запомнила и даже легко могла отличить от остальных троллей, казавшихся на одно лицо. Обычно я вступала в дружескую перепалку, но сегодня слишком устала, поэтому шагнула в пространство между двумя дверьми и вежливо поинтересовалась:

      – А выпускать велено?

      – Велено! – проскрипел тролль, тяжко вздохнул и шагнул в сторону, открывая проход.

      – Спасибо, – вымученно улыбнулась я.

      – Плохой день? – поинтересовался он.

      – Трудный.

      – Тогда легкого вечера, мисс…

      Я кивнула и направилась к лестнице.

      Лаборатория располагалась на втором этаже. Огромное помещение, заставленное шкафами, в которых хранились различные ингредиенты: от сушеных листьев мяты до слюны горгулий. Листья, кстати, заканчивались очень быстро: лаборанты так и норовили добавить их в чай.

      Сейчас в помещении никого, кроме Мэла, не было. Эльф стоял у стола, отсчитывая зеленые капли из пузатой реторты в небольшую пробирку. Я узнала ингредиент: горгульи отходы – ужасная кислота, разъедавшая почти все вокруг. Ее хранили исключительно в фарфоровой посуде и применяли для особой очистки стеклянных реторт, хорошенько разведя водой. Судя по всему, Мэл занимался именно мытьем пробирок.

      – Двадцать четыре, двадцать пять…

      – Двадцати вполне достаточно! – Я захлопнула дверь.

      Мэл вздрогнул, рука дернулась. Капля зеленой жижи упала на стол и с шипением испарилась.

      – Обязательно было так врываться! – Эльф с досадой посмотрел на новое темное пятно на столешнице. – Тебе вообще не стоило приходить сюда. Особенно сегодня! Как все прошло?

      – Отвратительно. – Я подхватила пробирку